Особенно,... 
18 
– Только не говори, что плясал под дудку Мальволио ради этого. Я бы заполучила Люку и без твоей помощи.
Она была в этом уверена.
Почти.
Софи с нетерпением ждала, когда суд завершится, чтобы уехать с Люкой в Лондон, следуя их мечтам.
Она посмотрела на отца. Тот выглядел таким постаревшим, изможденным. Софи понимала, что ей придется пересилить себя и простить его. Она должна поддерживать отца – ведь у него, кроме нее, больше нет родных.
– После суда ты сможешь уехать из Бордо-дель-Чело и начать все с нуля, – сказала Софи.
– Я не брошу твою мать, – возразил Пауло.
– Она мертва уже целых семнадцать лет! Отец, я собираюсь уехать отсюда. Мы с Люкой отправимся в Лондон. Я не хочу оставаться там, где все люди меня осуждают. – Она нервно облизнула губы и добавила: – В суде ты кое-что обо мне узнаешь. То, что тебе не понравится. В тот день, когда нагрянула полиция, Люка и я… мы были вместе.
– Вы с ним уже почти помолвлены. Тебе нечего стыдиться. Приходи в суд и давай там показания с высоко поднятой головой.
«Легко сказать…» – подумала Софи.
Когда отца снова увели в камеру, она, как обычно, спросила, можно ли получить свидание с Люкой. Ведь у него нет никого: мать умерла много лет назад, а отец в тюрьме под следствием.
Но в ответ Софи снова услышала от надзирателей: «Ему запрещены свидания». А еще ей сообщили, что Люка сидит в одиночной камере.
– И Мальволио тоже? – спросила она с вызовом и сама же ответила на свой вопрос: – Ну, разумеется, нет!
Хотя Люка, в отличие от Мальволио, был не опасен и не смог бы оказать давление на суд.
– Мальволио распоряжается даже здесь! – выкрикнула она и вышла вон.
Вернувшись на автобусе в Бордо-дель-Чело, Софи пешком пошла по улице. Проходя мимо гастронома Терезы, она увидела, что все окна и двери магазина заколочены досками. Местные жители шарахались от Софи, а она размышляла о том, что если бы не Белла и ее мать, то ей сейчас вообще негде было бы жить. Если бы не Люка, Софи давно бы уже уехала из Бордо-дель-Чело. При мысли об отце и о том, чем он, оказывается, занимался, ее брала такая злость, что хотелось вскочить в первый же самолет и улететь, предоставив Пауло его судьбе. Но она не могла оставить Люку в беде и только из-за него оставалась здесь.
Софи остановилась возле ювелирной лавки Джованни, увидев владельца, выкладывающего на витрину новый товар. Когда он поднял на нее взгляд, Софи спросила: «Не приносили?» Она, несмотря ни на что, не теряла надежды, что кто-то случайно найдет потерянную ею сережку и покажет ювелиру.
Но Джованни отрицательно покачал головой и скрылся в глубине лавки – никто не желал разговаривать с Софи.
Она всмотрелась в выложенный на витрине новый товар. Среди прочих драгоценностей ее внимание привлекло золотое кольцо с огромным алмазом прямоугольной огранки, и воображение тут же разыгралось. Софи захотелось увидеть это кольцо на своем пальце. Ну, или хотя бы оказаться помолвленной с Люкой. Но она напомнила себе, что этого не случится.
Вдохнув соленый морской воздух, она задумалась о Люке. Он сейчас одинок, заперт в тюрьме. У него никого нет.
Впрочем, у него есть она, Софи. Но как ему дать знать об этом? Разве что последовать совету отца и прийти в суд с высоко поднятой головой. Ей не будет стыдно рассказывать о том, что произошло в тот злополучный вечер. Она сделает это только ради Люки.
Пока шли предыдущие заседания суда, Софи не пускали в зал, потому что она должна была выступать в качестве свидетеля. И вот сегодня суд собирался заслушать ее показания. Софи ощущала страх, а еще смущение оттого, что станут известными некоторые непристойные подробности. Боялась она и за отца. Поддерживала ее лишь мысль о том, что сегодня она увидит Люку.
И она его увидела, когда вошла в зал и встала за кафедру для дачи свидетельских показаний. Синие глаза Люки встретились с ее глазами, и он еле заметно улыбнулся, чтобы подбодрить Софи. Он похудел, черты лица заострились, волосы были острижены короче обычного. Его рану над глазом, похоже, в тюрьме никто не лечил, потому что даже отсюда, с кафедры, было видно, что шрам распух и стал лилового цвета. В глазах Люки сверкал гнев, но, едва они встретились с глазами Софи, их выражение тут же смягчилось.
Она ожидала шквала вопросов и облегченно выдохнула, когда суд лишь поверхностно коснулся обстоятельств задержания ее и Люки.
– Когда в тот день вы зашли в гастроном, вы знали, что Тереза была расстроена?
18 
