47 
Этот второй раз случился почти сразу после первого, так что Кристен едва успела вернуться на землю после удивительных новых ощущений, чтобы сразу попасть в полон его страсти. Она улыбнулась и, кажется, поняла, почему ее родители так много времени проводили в спальне. Бренна пыталась ей объяснить, но не умела найти подходящих слов, чтобы описать это блаженство.
Ройс вернулся со свечой, которую он прикрывал рукой. Он даже не накинул на себя ничего, выходя из комнаты. Его нагота совсем не смущала его, так же как ее не мешала ей. Ей больше мешала его нагота, вернее, она боялась возбудиться снова, хотя все ее желания были как будто удовлетворены.
Его тело — это скульптура из кожи и сильных мышц. Он не столь изыскано строен, как его кузен, но высок и силен, и Кристен знала, что никогда не сможет досыта насмотреться на него.
Свечи снова горели, и Ройс сел на край кровати. Кристен протянула руку, погладила его спину и бедра, но тут же ее отняла, как только он посмотрел на нее.
— Почему ты перестала?
— Я не знаю, нравится ли тебе, когда я прикасаюсь, — призналась она. — В моей семье принято целоваться и обниматься, подтверждать свою любовь прикосновениями. Но если ты не привык к этому, ты сочтешь меня дерзкой.
— Я и без того считаю тебя дерзкой, девка, — с легкостью сказал он, лег рядом, опираясь на руку и рассматривая ее. — Господи, я еще не встречал никого, кто проявлял бы свою любовь так явно, не стыдясь. С тобой мне доже хочется, чтобы я действительно мог ответить на твою любовь, дать тебе то, что ты даешь мне.
Кристен закрыла глаза, надеясь, что он не заметил разочарования, которое охватило ее после этих слов. Он мог бы и не говорить, что он не может любить ее. Мог бы держать это при себе и позволить ей надеяться.
Она открыла глаза и взглянула на него. Ее гордость была задета.
— Почему ты говоришь о любви? — нарочито холодно спросила она.
Она увидела, как он вздрогнул и хмуро посмотрел на нее. Это хорошо. Значит, она рассчитала правильно, его гордость тоже задета, и он не смог этого скрыть.
— Я должен уточнить, — сказал он сдавленным голосом. — Ты ведь не сказала, что любишь меня, или сказала?
— Нет, не сказала. Мне нравится твое тело, но это единственное, что нас объединяет.
— Так, — с издевкой произнес он. — Хорошую шлюху ты выдаешь за девственницу.
Кристен задохнулась от возмущения. Она была сыта по горло его пренебрежением, у нее не было больше сил сносить эти обиды, да и причина уже исчезла.
— Если ты еще раз назовешь меня шлюхой, я выцарапаю тебе глаза, сакс! — почти крикнула она гневно.
Ее гнев развеселил Ройса.
— Несколько поздновато оспаривать то, в чем ты призналась давно.
— Я ни разу не говорила, что я шлюха. Это ты сказал.
— А ты не спорила.
— Ты сам знаешь, почему.
— Нет, не знаю, — ответил он. — Но с нетерпением жду объяснений.
— Тогда вспомни, что ты говорил мне в этой самой комнате. Ты сказал, что, будь я девственницей, ты бы меня изнасиловал. Я хотела получить тебя, но не так.
Он смотрел на нее, улыбаясь, а затем расхохотался от всего сердца.
— О Господи, все, что я говорил в гневе, ты приняла за чистую монету?
Кристен сверкнула очами, она нашла его смех неуместным.
— Ты хочешь сказать, что не изнасиловал бы меня, если бы узнал, что я девственница?
— Нет, хотя, если бы ты сегодня сопротивлялась, я бы все равно взял тебя, если хочешь знать правду, и ты бы назвала это изнасилованием, а я своим законным правом.
— Я не это имею в виду, сакс, — нетерпеливо перебила она. — Я знаю, ты считаешь, что имеешь право делать со мной, что хочешь; об этом я поспорю с тобой в другой раз, не сейчас. Я только…
— Ах, так, ты собираешься спорить со мной в другой раз? Ты уверена в этом?
— Дай мне сказать. Ты бы взял меня, чтобы отомстить?
— Нет, Кристен, конечно, нет, — сказал он нежно и разгладил рукой морщинки на ее лбу. — Это то, чего ты боялась?
— Да, — буркнула она.
Он улыбнулся ее тону.
— Это большое недоразумение. Мы не поняли друг друга. Я хотел тебя, но не хотел прикасаться к тебе, поскольку считал шлюхой.
— И еще потому, что я дочь викинга, — напомнила она.
— Да, но это теперь совсем не имеет никакого значения. Меня оттолкнуло то, как свободно ты обращаешься со своим телом.
Теперь засмеялась она. Она взяла его руку и положила на свою щеку.
47 
