44 
— А принц… он с няней? — спросила она.
— К сожалению, у нас с ними разные шлюпки, — ответила раджмата. — Один из наших слуг услышал, что на корабле пожар, когда он только начался, и я приказала няне немедленно идти к шлюпке.
Серафина подумала, что в таком случае няня и маленький принц должны находиться в одной из шлюпок, которые уже спущены на воду.
Перегнувшись через перила, она увидела, что какую-то шлюпку медленно опускают вниз на канатах. В ней, кроме нескольких мужчин, сидящих на веслах, находились только женщины и дети.
Внезапно Серафина почувствовала страх. Она понимала, что, когда их шлюпку спустят на воду, ей придется добираться до берега без Кельвина. Он с остальными мужчинами останется на пароходе до тех пор, пока не отправят всех женщин и детей;
«Как бы мне хотелось остаться с ним», — подумала Серафина.
И ее охватил ужас, ведь если Кельвин останется на корабле, она, быть может, его никогда больше не увидит.
«Нужно попросить его разрешить мне остаться с ним», — решила она.
Но тут же с отчаянием поняла, что он наверняка ей этого не позволит.
И в этот момент, поскольку Серафина все еще стояла, перегнувшись через перила, она заметила няню маленького принца. Из всех женщин, находившихся в лодке, только она была в сари, а потому не заметить ее было невозможно.
Только Серафина хотела сказать раджмате, что принц в безопасности, поскольку лодка уже достигла поверхности воды, как увидела, что никакого принца рядом с няней нет.
Она обвела шлюпку возбужденным взглядом — может быть, какая-нибудь другая женщина держит ребенка на руках.
Увы! Ни у одной из них на коленях не было никаких детей. Дети — а их оказалось довольно много — все были старше принца и сидели рядом со взрослыми.
Несколько секунд Серафина смотрела на шлюпку, не в силах оторвать от нее взгляд, потом повернулась к раджмате, чтобы рассказать ей, что произошло, но тут же поняла, что принцесса тут помочь ничем не может, да и от ее старых слуг тоже не будет никакого толка.
Тогда, не сказав Кельвину ни слова, Серафина бросилась бежать по палубе по направлению к двери, через которую они с Кельвином только что пришли сюда. Распахнув ее, она помчалась по коридору к каюте раджматы, которая находилась рядом с их каютой.
Теперь толпа не мешала ей, люди, которые еще недавно исступленно кричали, уже выбрались на палубу.
Однако Серафину подстерегала другая опасность — густой дым застилал ей глаза, ей было нечем дышать.
Серафина тем не менее смело продвигалась вперед. Наконец она добралась до каюты, которую занимала раджмата, и распахнула дверь.
И едва она это сделала, как услышала детский плач.
Принц лежал в своей кроватке, где няня оставила его. Видимо, она потеряла голову от страха, когда начался пожар.
Серафина схватила ребенка и, решив, что дым в коридоре будет еще сильнее, замотала себе голову шелковой шалью и укутала ею же малыша.
Крепко прижимая маленького принца к груди, она бросилась из каюты обратно в коридор.
Дым и вправду оказался еще гуще, чем раньше. Мало того, стены уже были объяты пламенем.
Пройти было невозможно — повсюду был огонь.
Серафина в ужасе отпрянула, но тут же взяла себя в руки. Она знала, что во что бы то ни стало им надо выбраться отсюда и как-то добежать до Кельвина.
Только он может спасти их обоих. Только с ним почувствует она себя в безопасности.
Жар огня казался нестерпимым, однако дым уже рассеивался.
— Кельвин! Кельвин! — прошептала Серафина.
И, опустив голову, чтобы не видеть того, что ей предстоит, храбро ринулась вперед.
Должно быть, она слишком крепко стиснула в своих объятиях ребенка — он вскрикнул от боли.
Языки пламени обожгли ей руки, но, не обращая на боль внимания, Серафина бежала вперед.
Наконец она почувствовала, как чьи-то сильные руки подхватили ее, и послышался голос, такой знакомый и родной, в котором прозвучали незнакомые доселе нотки:
— Серафина! О Господи! Как вы? Он здесь! Больше ей ничто не грозит!
Она закрыла глаза…
Глава 6
Серафина сидела на веранде и смотрела на раскинувшийся перед ней сад, где росли чудесные цветы, смотрела на верхушки деревьев и на синее море, затянутое легкой дымкой, поднимавшейся с залива.
Руки ее, все еще забинтованные, лежали у нее на коленях.
Сегодня утром врач сказал ей:
44 
