55 
Норман предложил, чтобы она каждый день после ленча отдыхала на балконе, и Карлотта согласилась. Она уже привыкла соглашаться со всеми его предложениями.
Хуже всего были те два часа, которые ей приходилось проводить в одиночестве в своей спальне или на балконе.
Карлотта была замужем уже неделю и успела понять, что Норман оказался вовсе не тем человеком, каким она его себе представляла.
После того вечера в Париже он держался с ней как посторонний. Три дня и ночи, которые они провели во французской столице, стали для Карлотты настоящим кошмаром.
Норман окружил себя друзьями и знакомыми, и у нее совсем не было возможности остаться с ним наедине и поговорить. Он часто устраивал вечеринки, где Карлотта была вынуждена исполнять роль хозяйки.
Они ездили на скачки, посещали театры и модные рестораны, осматривали парижские достопримечательности, однако при этом с ними всегда находились какие-то люди.
Карлотта плохо представляла себе, откуда взялись все эти новые знакомые и как они все собирались вместе. Объединяло их только одно – желание потратить деньги Нормана.
Когда Карлотта сошла с поезда, доставившего их из Парижа в Канны, она испытывала огромную моральную и физическую усталость.
Солнце светило здесь так ярко, а природа казалась настолько красивой, что у Карлотты мелькнула надежда, что поездка на Лазурный Берег может оказаться залогом ее будущего счастья.
– Я больше не могу этого выносить, – сказала она себе. – Не могу. Не могу.
Наконец ей представилась возможность высказать все это Норману.
Утром они распаковали чемоданы и после ленча поднялись обратно в номер. Там было пусто. Впервые за последние дни супруги остались одни.
– Тебе, наверное, хочется отдохнуть? – вежливо осведомился Норман.
Он был неизменно вежлив с Карлоттой, всячески подчеркивал свое внимание к ней, что ужасно ее раздражало – она чувствовала, что его отношение к ней наигранное и неискреннее.
– Норман! – ответила она ему. – Я хочу с тобой поговорить. Прошу тебя, выслушай меня, пожалуйста!
– Ну, конечно, – ответил он. – Что же ты мне хочешь сказать?
– Я вот уже несколько дней пытаюсь с тобой поговорить, – нервно начала она. – Но вокруг все время друзья, по крайней мере, вокруг тебя. Поэтому у меня просто не было возможности поговорить с тобой наедине.
– Очень жаль, – ответил Норман. – Я полагал, что тебе нравятся развлечения, которые я старался для тебя организовать. Кстати, на это ушло немало денег.
Карлотта вспыхнула.
– Норман! Ты обращаешься со мной просто ужасно!
– Вот как? – переспросил он. – Наверно, я чего-то недопонимаю. Я из кожи вон лез, чтобы наше свадебное путешествие получилось занимательным и приятным.
– Не надо притворяться! – выкрикнула Карлотта, теряя терпение. – Ты делаешь совершенно не то, что говоришь. Ты заполняешь все время общением с какими-то идиотскими людьми, до которых ни тебе, ни мне нет никакого дела.
– В таком случае, – ответил Норман, – приношу свои извинения. Я полагал, что Дрейсоны – твои друзья и что они тебе нравятся.
– Дело не в этом, – устало проговорила Карлотта. – Дело в нас с тобой, Норман. Я так сожалею о том вечере… ужасно сожалею.
– Радость моя, – успокоил ее Норман. – Пожалуйста, не тревожься о таком пустяке.
– Норман, ты теперь совсем не такой, каким был всегда. Ты неискренен со мной! – воскликнула Карлотта. – Неужели ты не понимаешь, что я тогда как обезумела, у меня была истерика, и я наговорила тебе кучу ужасных вещей, сама не знаю, что на меня нашло. Неужели ты собираешься вечно меня за это наказывать?
Норман посмотрел на нее пристально. Карлотте показалось, будто его глаза холодны как лед.
– Не нужно извиняться, – сказал он. – Я предпочитаю правду и поэтому не осуждаю тебя.
– Но это не было правдой, – возразила Карлотта. – Клянусь тебе, Норман, все, что я тебе тогда сказала, – неправда.
Норман пересек комнату и подошел к жене. Он даже не прикоснулся к ней, просто встал совсем близко и заглянул в глаза.
– Посмотри на меня! – требовательно произнес он.
Карлотта задрожала, но заставила себя поднять голову и встретиться с ним взглядом.
– Поклянись мне на Библии, поклянись всем, что для тебя свято, что тебе нужен я, а не мои деньги!
Карлотта остолбенела. Она не могла вымолвить ни единого слова. Язык не повиновался ей, губы пересохли от волнения. Она посмотрела на Нормана безумным, непонимающим взглядом, а затем, не выдержав, опустила глаза.
55 
