47 
Она не могла назвать его по имени, но могла бы описать шрам в форме полумесяца над левой бровью. Волосы с легкой проседью, складки вокруг рта, все время меняющееся выражение его глаз. Все это были лишь некоторые черточки его личности, которые стали хорошо знакомы Эмори.
Его голос, на первый взгляд звучащий без выражения, мог быть очень впечатляющим, если вы умели различать нюансы. Он умел говорить шепотом, хотя никто бы и не подумал, что мужчина его габаритов может говорить так негромко. Он никогда не забывал повесить на место посудное полотенце после того, как воспользуется им. Когда он сидел в своем шезлонге и читал, он бездумно поглаживал уголок губ большим пальцем. А добавив полено в камин, он всегда вытирал руки о заднюю часть своих джинсов.
Этим вечером он сделал из Эмори преступницу. Неделю назад она была бы ошеломлена такой перспективой. Но когда она думала об этом теперь, она понимала, что скандализована в куда меньшей степени, чем следовало бы.
Когда после поворота дороги Эмори увидела знакомую ограду, ворота, его хижину, в ее голове промелькнула мысль: «Мы дома».
Она принимала невероятную ситуацию, в которой оказалась, и чувствовала себя комфортно. И это, больше, чем что-то еще, должно было бы напугать ее.
Мужчина сбросил скорость.
– Может, остановимся? В доме есть что-то, что могло бы тебе понадобиться?
– Я так не думаю.
Дни напролет ей хотелось сбежать из его хижины. А теперь в ее душе поднялась тревога, когда они проехали мимо ее относительной безопасности.
– Я хочу, чтобы ты знал: несмотря на все мои возражения, я считаю, что ты поступаешь благородно, помогая этой девушке, – сказала Эмори. – Я даже восхищаюсь тем, что ты пошел на крайние меры, чтобы помочь ей.
Мужчина не ответил, чувствуя, что она еще не закончила.
– Но это не по моей специальности, и я плохо экипирована. Если ее состояние настолько серьезно, как ты говоришь, несмотря на устрашающих братьев девушки, несмотря на тебя, я сделаю все необходимое, чтобы доставить ее в больницу.
– Она не поедет, Док. Я говорил тебе. Лиза была в Дрейкленде сегодня утром. Она могла бы остаться в больнице, но не сделала этого. Девушка позвонила своим братьям, чтобы они приехали за ней и отвезли домой. Они как раз возвращались из города, когда их машина врезалась в дерево.
– Братья нас ждут?
– Я добился от них неохотного согласия на то, что я привезу к их сестре врача. Убедить их мне помогла мать.
– Там есть мать?
– Она представилась как Полина. Ей с сыновьями не справиться. Она поникшая, жалкая. Но очень беспокоится за Лизу.
Впереди среди деревьев мелькнул свет.
– Это их дом?
– Да.
– Значит, они близкие соседи.
– Я уже согласился с тем, что солгал по этому поводу. А теперь будь внимательна. Это важно. Я не могу повернуться спиной к этим парням. Если я скажу «делай», ты сделаешь, понятно? Никаких вопросов, никаких споров, никаких колебаний. Ты просто выполнишь то, что я скажу и когда я скажу.
– Они действительно настолько опасны?
Мужчина стиснул челюсти, и от яростного выражения на его лице у нее бежали мурашки.
– Они глупые и злые, а потому опасные, – он похлопал себя по поясу. – Я буду держать пистолет наготове.
– Думаешь, от этого я почувствую себя лучше?
– Тебе должно стать лучше при мысли о том, что я пущу его в ход без колебаний.
Он сказал это настолько безапелляционно, что Эмори ему поверила.
– С тобой все будет в порядке, – сказал он, словно почувствовав ее возрастающую тревогу. – И вот еще что. Они не знают, что ты… моя гостья. И им лучше не знать, что ты живешь под моей крышей.
– Лучше для кого?
Он нажал на тормоз. Пикап скользил еще несколько ярдов, пока не остановился посреди дороги. Положив руку на спинку сиденья, мужчина повернулся к Эмори.
– Лучше для тебя, – сердито выпалил он. – Не используй их, чтобы избавиться от меня.
Она тихонько ответила:
– Я просто пошутила.
– Сейчас не до шуток. Не проси их о помощи.
– Не буду.
– Поклянись, Док.
– Не стану, клянусь.
Он продолжал мрачно смотреть на нее, потом снял ногу с тормоза и поехал дальше. Через четверть мили он свернул на подъездную дорожку, заваленную всевозможным мусором. Даже снег не сумел скрыть шрамы пренебрежения и разрухи. В доме горел свет, но ни в самом строении, ни в участке вокруг не было ничего гостеприимного.
И, разумеется, совершенно негостеприимным оказался пес, вылетевший из двери со свирепым лаем. Эмори он показался хранителем ада, когда бросился на пассажирскую дверцу и его когти заскребли по металлу. От его лязгающих клыков ее отделяло только стекло. Не в силах дышать от страха, она вжалась в сиденье.
47 
