121 
Я читала и перечитывала это письмо. Я поеду в Нидерланды в качестве королевы. Я буду такой же величественной, как она, только гораздо более красивой. Моя жизнь будет увлекательной. Я торжествовала. Что она скажет, что она сделает, когда узнает, что я еду в Нидерланды, что я буду королевой Лестера?
Не теряя времени, я начала подготовку к путешествию.
Мой приезд будет поистине королевским. Мне предстоит затмить саму Елизавету.
* * *
Наконец-то настало время моего триумфа. Я начала осознавать, что значит быть женой Лестера. Я буду королевой, и никто не будет властен повелевать мной. И что с того, что моя резиденция будет находиться в Гааге, а не в Гринвиче или Виндзоре?
В Лестер-хаус приезжали торговцы. Они привозили самые изысканные ткани, существовавшие в природе. Я в лихорадочной спешке создавала свой новый гардероб, и швеи не знали отдыха ни днем, ни ночью. Я заказывала экипажи, на дверцах которых герб Нидерландов переплетался с гербом Роберта. Я придумывала богатые украшения для себя, своей свиты и даже для лошадей. Я решила, что меня будет сопровождать большая группа дам и кавалеров. Кавалькада, скачущая в Гарвич, взволнует жителей окрестностей, которые никогда не видели подобного великолепия. То, что я им покажу, будет в сотни раз богаче и роскошнее того, чем когда-либо обладала королева.
Недели, проведенные в приготовлениях, были волнующими. Мне не терпелось поскорее отправиться в путешествие.
Одним февральским днем, когда приготовления находились в самом разгаре, я узнала, что ко двору прибыл секретарь королевы Дэвисон, сопровождавший Роберта в Нидерланды. Он привез королеве подробный отчет обо всем, что произошло со времени их отъезда.
Роберт стал губернатором Соединенных провинций! Принять такой пост, не посоветовавшись с ней! Принять пост, который означал его постоянное проживание за пределами Англии! Свидетели вспышки ее гнева утверждают, что он был страшен.
Некто, стремясь посеять семена раздора, упомянул мимоходом, что графиня Лестер готовится к нему присоединиться. Присоединиться в качестве королевы.
Вот это была ругань! Говорят, она заткнула за пояс даже своего отца. Она поклялась кровью Христа, что проучит и Лестера, и его Волчицу. Так значит, им вздумалось поиграть в короля и королеву! Она покажет им, что короны не возлагаются на простолюдинов на том лишь основании, что им взбрело в голову, будто они достойны королевской власти!
Она немедленно отрядила в Нидерланды Хиниджа, который должен был поручить Лестеру немедленно организовать еще одну церемонию. В ходе этой церемонии ему предстояло сложить с себя полномочия губернатора и сообщить народу Нидерландов, что он является всего лишь скромным слугой своей королевы, которую он разгневал, приняв их предложение, не испросив на это ее позволения. Затем Лестер мог вернуться домой и отдохнуть в Тауэре от трудов праведных.
Она поносила беднягу Дэвисона на чем свет стоит и не давала ему даже рта раскрыть. Спустя некоторое время она немного остыла и все же выслушала его аргументы. Должно быть, поняла, какому унижению собирается подвергнуть Роберта и изменила свой вердикт. Разумеется, он должен был сложить с себя полномочия губернатора, но ему было позволено это сделать, не уронив своего достоинства. Однако он не имел права возомнить, что королева на него не гневается. Она во всеуслышание объявляла, что не собирается брать на себя управление Нидерландами, и об этом стало известно всем иностранным королям. И вдруг за это берется один из ее подданных, посчитавший, что управление страной — это занятная игра. Никто не поверит в то, что подданный осмелился взять на себя так много без позволения своей государыни. Таким образом в глазах всего мира Елизавета нарушила свое слово.
— А что касается Волчицы, — кричала королева, — пусть распаковывает свои драгоценности и развешивает по шкафам свои роскошные платья. Нечего ей и мечтать о триумфальном путешествии в Гаагу. Вместо этого пусть отправляется в Тауэр и нижайше просит позволения повидаться с узником. А если она будет недостаточно скромна, то и сама может оказаться там же!
Бедный Роберт! Как скоротечна оказалась его слава. Бедная я, вообразившая, что смогу наконец выйти из тени на свет. К тому же теперь королева ненавидела меня еще сильнее, вне всякого сомнения, вообразив, что это мне, а не ее возлюбленному Роберту принадлежит план захвата трона Соединенных провинций.
121 
