Особенно,... 
49 
— Открывайте ворота! — рявкнул он. — Этот день в Кенилворте никогда не забудут!
Ворота отворились, и мы вошли. На стенах стояли шесть трубачей в длинных шелковых одеяниях, представляя собой внушительное зрелище, ведь их трубы были по пять футов длиной. Трубы заиграли, приветствуя королеву, которая от удовольствия захлопала в ладоши.
Далее нас ожидало еще более удивительное зрелище. В центре озера, на искусственном островке, стояла красивая женщина, у ног которой возлежали две нимфы. Вокруг живописной толпой расположились мужчины и женщины с высоко поднятыми пылающими факелами.
Фея озера звонким голосом принялась восхвалять королеву. Елизавета была в восторге.
Но это было только начало. У входа в цитадель нас ожидала группа людей, одетых в римских богов. Бог леса Сильван протянул ей ветви и цветы, а богиня земледелия Церера — кукурузный початок. Встречали нас и вооруженный Марс, Бахус с виноградом, Аполлон с музыкальными инструментами, воспевавший любовь народа к королеве, и другие.
Королева похвалила искусство актеров и восхитилась их красотой.
Лестер шепнул королеве, что у него есть еще много чего, чтобы удивить королеву, но она, вероятно, устала после дороги и хочет отдохнуть. Должно быть, ей также хочется пить, и уж здесь-то, в замке Кенилворт, точно найдется эль ей по вкусу.
— Я позаботился о том, чтобы ничто не вызвало неудовольствия Ее Величества, как это произошло в Графтоне, где вам подали слишком крепкий эль. Я привез пивоваров из Лондона, так что, думаю, вы останетесь довольны.
— Я была уверена, что мои Глаза позаботятся обо мне, — с чувством сказала королева.
Во внутреннем дворе королеву приветствовал пушечный залп. Прежде чем пригласить Елизавету в ее покои, Роберт обратил ее внимание на роскошные часы одной из башен замка, башне Цезаря. Их циферблат был нежно-голубого цвета, а цифры и стрелки на них, сделанные из чистого золота, сияли на всю округу, потому что часы было видно издалека. Граф Лестер попросил королеву чуть подождать, чтобы увидеть, как золотые стрелки часов остановятся.
— Это означает, что пока Ваше Величество в Кенилворте, время останавливается.
Елизавета была просто счастлива. Как она обожала всю эту помпезность и церемонность! Как она обожала лесть! И как она обожала Роберта!
Некоторые полагали, что во время этого визита в Кенилворт королева наконец даст согласие на брак с Робертом. Похоже, он тоже на это надеялся.
* * *
Те дни в замке Кенилворт навсегда запомнились не только мне, что вполне объяснимо, но и всем, кто был там. Думаю, еще никогда не было и вряд ли будет такой прием, который устроил Роберт для своей королевы.
Фейерверки, итальянские акробаты, травля собаками привязанных быков и медведей, и, конечно же, разнообразные турниры. Где бы ни находилась королева, там непременно устраивались балы, на которых она без устали танцевала до глубокой ночи.
Поначалу Роберт все свое время уделял королеве. Да и позже он тоже не имел права отлучаться надолго. В редких случаях, когда Роберт танцевал с другой дамой, Елизавета пристально, не скрывая раздражения, наблюдала за ним.
Однажды она поинтересовалась:
— Надеюсь, лорд Лестер, вы хорошо провели время.
Видно было, что она здорово разозлилась. Но Роберт что-то прошептал ей на ухо, Елизавета снова заулыбалась, и к ней вернулось хорошее настроение.
Просто трудно было поверить, что они не любовники.
Могло показаться, что я мечтаю о невозможном, если бы я несколько раз не заметила, как его глаза обегают танцевальную залу, и поняла, что он высматривает меня. Когда он наконец находил меня взглядом, между нами как будто пробегала искра. Я знала, что наша встреча неизбежна, только надо быть терпеливыми и осторожными.
А пока я готовила себя к этой встрече. Больше никаких поспешных любовных утех за быстро захлопнутой дверью, мой дорогой Роберт. Или: «Леттис, давай встретимся сегодня ночью, если королева отпустить меня». Он, разумеется, попробует уговорить меня. О, это он умел! Но теперь я готова и буду настороже. Я стала мудрее.
Мне доставляло удовольствие думать о том, что мы с Елизаветой соперницы. Она была, что и говорить, достойным противником, с ее властью и обещаниями величия… и с ее угрозами. «Не воображайте, что мои милости касаются только вас!» Точно, как ее отец. «Я вознес вас к вершине, но так же легко и сброшу на самое дно», — Генрих Восьмой говорил это своим фаворитам — и женщинам, и мужчинам, тем, кто был предан ему: кардиналу Уолси, Томасу Кромвеллу, Екатерине Арагонской, Анне Болейн, бедняжке Катерине Ховард. Катерина Парр была бы следующей, если бы он вовремя не умер. Генрих когда-то любил Анну Болейн так же, как королева любила Роберта, но это не спасло ее. Сам Роберт наверняка не раз думал об этом.
49 
