Особенно,... 
46 
Джулиану никто никогда не рассказывал ничего подобного об отце — тем более барон Перли. Джулиан всегда представлял старого герцога выжившим из ума стариком, хотя Коринна никогда ничего подобного не говорила. Но Лорелея Монро, жена Константина и герцогиня Брабант, все время ругала старого герцога, и Джулиан понял теперь, как глубоко ее слова повлияли на него. Сглотнув, он медленно повторил:
— Вы говорите, мой отец был сильным? Могучим?
Руперт кивнул.
— Его сила была легендарной, он также мог очаровать любого умом и манерой говорить. Его наследник, твои брат Константин, которого я очень уважаю, никогда не ощущал так остро свое место в мире. Это может показаться странным, ведь он управляет своими владениями справедливо и с умом. Но ты больше похож на своего отца, чем Константин, — глупое имя, как выразился однажды старый герцог, но оно подходит твоему брату. Тебе имя он выбрал сам. Знаешь почему?
Джулиан отрицательно покачал головой.
— Джулиан — в честь Юлия Цезаря, правителя миллионной империи и человека проницательного и стойкого. Твой отец говорил мне, что ты не будешь герцогом — но будешь Принцем. Джулиан ничего этого не знал.
— Я довольно неловко чувствую себя из-за того, что все в Корнуолле называют меня Принцем, — заметил он.
— Не важно. Так приказал твой отец. Все привыкли называть тебя так. Так он хотел, и так стало. Лежа на смертном одре, он прошептал: «Мой сын — Принц Рейвенскар». Я вижу, ты не знал этого. Значит, твой отец так и не рассказал жене, почему он хотел, чтобы ты был Принцем.
— Когда я спросил матушку, Принц ли я, она ответила, что так меня называл отец и все остальные вслед за ним. — Джулиан криво усмехнулся. — Я должен был просто принять это и не возражать. Ничего более. — Он замолчал и покачал головой. — Юлий Цезарь… Мой отец ждал от меня многого. Боюсь, я не оправдаю его надежд.
— Ты уже оставил свой след в мире. А твоя прекрасная матушка? Твой отец с первого взгляда влюбился в нее. Ни Константин, ни друзья герцога не смогли его отговорить. Думаю, он умирал, довольный прожитой жизнью. Коринна была очень юна, невинна и красива, но ее семья была не только бедна, но и алчна. Они продали ее старику. Твоего отца это не волновало. Зачем ему были деньги? Ему нужна была твоя мать, он заплатил ее семье порядочную сумму и женился на ней. Когда родился ты, старый герцог был куда более счастлив, чем когда родился Константин. Как я уже говорил, ты очень похож на него. И вполне достоин звания Принца.
— Вы знали все это, — медленно произнес Джулиан, — и ничего мне не рассказали. Почему? Вы никогда не говорили со мной об отце.
— Прости. Время летит так быстро. Я помню, когда твой отец умер, Коринна хотела отвезти тебя обратно к своей семье. К несчастью, ее отец и мать умерли от лихорадки. Выжили только несколько кузенов и кузин, никому из них ты был не нужен, и она пришла за помощью ко мне.
— Однажды я спросил матушку о ее семье, — заметил Джулиан, — но она только сказала, что они мертвы. Но прошли годы, сэр, а вы так ничего мне и не рассказали.
Барон пожал плечами.
— Мы обычно больше думаем о настоящем, о людях, с которыми общаемся в данный момент, чем о тех, кто уже мертв. Сейчас все изменилось.
— Расскажите мне об отце.
— Жалко, что ты никогда не знал его, не знаешь, как он гордился бы тобой. Он был не просто достойным восхищения человеком, он ясно видел людей. Как и ты, Джулиан.
Джулиан молчал. У него не было слов, только чувства, которые он не ожидал когда-нибудь испытать.
— Я никогда не забуду, как однажды я приехал в Рейвенскар и меня привели в кабинет твоего отца, — продолжил барон. — Он держал тебя на руках, и счастье, написанное на его лице, тронуло меня. «Посмотри на моего мальчика, Руперт, — сказал он мне. — Его ждут великие дела. Он Принц, он — мой подарок миру». Через две недели его сердце остановилось. Я хочу покончить с нашей враждой, Джулиан. Единственным способом уговорить тебя приехать был намек, будто я близок к смерти. Кроме того, я понял, что рана Ричарда не затянулась, а загноилась.
— Он хочет убить меня или причинить вред тем, кто мне близок.
— Меня это не удивляет. Ты покинул Англию, а он решил, что ты бежал от вины, бежал от горя. Когда я пригласил тебя сюда, Ричард был недоволен. Я сказал ему, что хватит жить прошлым, пора двигаться дальше. Послушается ли он? Не думаю. Он еще более упрям, чем я. — Барон замолчал. — Ты знаешь, твой отец был более упрям, чем мы оба, вместе взятые.
46 
