206 
— А черные между тем делают точно так же, если им это позволяют, — добавил младший. — Говорят, что мароны теперь держат даже белых рабов, прежде всего женщин. Как вы думаете, зачем они им нужны? Чтобы воду носить?
Мужчины громогласно расхохотались.
— Белые женщины? — насторожился Дуг. — У маронов?
Старший констебль кивнул.
— Невероятно, правда? И неслыханно. Собственно, губернатор должен был бы вмешаться. Но он сейчас тихий, как голубок, потому что надеется, что ему удастся заключить этот договор. Для вас, как бы там ни было, хоть что-то хорошее. Если мароны будут возвращать на плантации сбежавших к ним рабов, то, возможно, они вернут вам и ваших беглецов.
Мужчина ухмыльнулся и сделал такой жест, словно отрезает кому-то голову.
Дуг ничего больше не стал говорить, однако надеялся, что до этого не дойдет. Хотя он вряд ли мог себе представить, что мароны согласятся на то, чтобы это соглашение вошло в силу. Это, в конце концов, привело бы к восстанию в Кудойе-Тауне и Нэнни-Тауне. Нет, что бы там ни случилось дальше, но Алима и ее семья в безопасности.
Однако замечание констебля о том, что мароны с недавних пор держат у себя белых рабов, не оставляло его в покое. Мужчина прав — если это так, то это неслыханно. И губернатору надо было что-то предпринять против этого, поскольку высшее общество позволить себе такого не могло. Дуг решил, что во время ближайшего визита в Кингстон он должен разузнать больше об этом деле и, если необходимо, проинформировать собрание плантаторов. Его реноме в кингстонском обществе из-за случая с Алимой сильно пострадало. Лорд Холлистер даже сейчас, через две недели, находился в тяжелом состоянии. Он лежал с высокой температурой в постели в доме на плантации — к транспортировке в Кингстон он был еще не готов — и страдал от сильных болей. До сих пор существовала угроза его жизни. Леди Холлистер принимала визиты сочувствия со стороны друзей и соседей, но сам лорд не мог принимать гостей. Она не уставала рассказывать всем вокруг, как их обманули этот Дуг Фортнэм, «друг ниггеров», как она имела обыкновение выражаться, и его дьявольская рабыня.
Теперь большинство плантаторов могли, без сомнения, составить себе представление о том, как все было на самом деле, но они видели это, конечно, в таком же свете, как и констебли: лорд Холлистер незаслуженно сильно пострадал в таком «джентльменском деле». Девочка должна была послушаться его или хотя бы убежать. Ее паническая реакция не находила ни малейшего понимания.
Дуг тоже перестал делать попытки оправдать Алиму. Вместо этого он, чтобы полностью не потерять авторитет среди белых людей, ругался по поводу потери Маалика и Хадиджи. Если теперь он будет возмущаться таким неслыханным делом, как осквернение белой женщины в поселке маронов, то сможет завоевать новое доверие со стороны белых. Он надеялся, что это не вызовет войны, жертвами которой могли стать Алима и ее семья, Маану и Аквази. Дуг не испытывал злости по отношению к своим сбежавшим рабам. У Маану были уважительные причины, чтобы сбежать, а Аквази... Ну, кто бы, не использовал нападение маронов, чтобы освободиться самому?
Все это Дуглас Фортнэм мог толковать, как угодно, но он не мог позволить себе рисковать разрывом отношений с рабовладельческим обществом в Кингстоне. Слишком много сделок было заключено совместно с ним, слишком много кораблей зафрахтовано — и, чтобы хоть чуть-чуть контролировать губернатора, надо было держаться вместе. В одиночку он смог бы содержать Каскарилла Гардене, но, если доходы резко упадут, Дуг не сможет позволить себе давать своим рабам столько свободы и поблажек, как сейчас.
«Иногда, — думал Дуг, — я чувствую себя так, словно иду по канату. И я совершенно одинок». Вокруг не было никого, с кем он мог бы поговорить о своих мыслях и чувствах, и Дуг очень болезненно переживал отсутствие Норы. Пока Амиго резво бежал по дороге, ведущей в Кингстон, — Дуг был исполнен решимости не откладывать свои расследования в долгий ящик, — его всадник какое-то время боролся с желанием вместо Кингстона поехать на берег и поискать там, в хижине дух Норы. Или же дух Саймона — даже он был бы более приятным собеседником, чем те люди, с которыми в этот день Дуг планировал встретиться.
И все же Фортнэм направил своего коня в город — сначала в Спэниш-Таун, на самый старый рынок. Здесь находились дома торговцев, о которых ходили слухи, что они совершают сделки с маронами. Если можно было назвать домами их сараи, нуждавшиеся в срочном ремонте. Эти люди управляли своими домами и делами большей частью с помощью одного или двух рабов, зачастую женщин, которые находились в их распоряжении также и ночью. Речь шла о достаточно скользких парнях, с которыми Дуг обычно старался не иметь никаких дел. Точнее говоря, он даже не знал бы их имен, если бы те не всплывали иногда на собрании плантаторов — обычно в связи с чем-то нехорошим. Кроме того, порой он что-то слышал от своих рабов. Некоторые из них просили его разрешения продавать овощи и яйца в городке. Многие женщины обрабатывали свои сады и огороды вокруг домов и держали мелких домашних животных для своих потребностей. Продажа излишков могла принести им пару пенни.
206 
