152 
— А я думал, что мой Хозяин тоже много лет будет радоваться жизни в Хоббитшире после всех невзгод. Вы же столько для этого сделали! — сказал Сэм со слезами на глазах.
— Я тоже раньше так думал. Но раны мои слишком глубоки, Сэм. Я старался спасти Хоббитшир, и он спасен, но уже не для меня. Так часто бывает, Сэм, когда добру грозит опасность: кто-то должен им пожертвовать, потерять, чтобы его сохранили другие. Ты мой наследник, отдаю тебе все, что у меня есть и могло быть. Кроме того, у тебя есть Рози и Эланор, а со временем появятся маленький Фродо, и маленькая Рози, и Мерри, и Златовласка, и веселый Пипин. Может быть, их будет больше. Я пока вижу только этих. Всем очень нужны будут твои руки и умная голова. Ты, конечно, станешь Бургомистром, будешь носить это звание так долго, как захочешь, и прослывешь самым лучшим садовником в истории Хоббитшира, почитывая Красную Книгу и поддерживая в хоббитах воспоминание о прошлой Эпохе, чтобы они не забывали о Великой Опасности и еще больше любили свою землю. Видишь, тебе предстоит столько работы и столько счастья, сколько возможно получить в Средиземье, пока продолжается твоя Глава в Красной Книге! А теперь нам пора. Проводи меня.
Элронд и Галадриэль уезжали, ибо прошла Третья Эпоха, кончилась Эра Колец, ее история и ее песни. С ними уходили многие эльфы Высокого Рода, не желая больше оставаться в Средиземье. Между ними, с сердцами, переполненными светлой печалью, ехали Сэм, Фродо и Бильбо, и эльфы относились ко всем троим с большим почтением.
Они ехали весь вечер и всю ночь, проскакали по самой середине Хоббитшира, но их никто не видел, кроме лесных и полевых зверей. Может, какой-нибудь запоздалый путник заметил мерцание огней и легкое движение теней по траве, но они ему, наверное, показались отсветом плывущего на запад месяца и тенями от облаков.
Наконец, проехав Белые Холмы, они оказались за пределами Хоббитшира, обогнули с севера южную цепь Дальних Холмов, полюбовались Столбовым Нагорьем, увидели с Мифлоросской Платформы Море и впадающую в него реку Луну с разбросанными по обоим берегам строениями.
Это была Серая Гавань.
Кирдан-Корабел вышел им навстречу к воротам Гавани. Очень высокого роста, с длинной бородой, он был стар и сед, но глаза его молодо блестели, как звезды. Кирдан поклонился и сказал:
— Все готово.
Он проводил их на пристань, где качался на воде белый корабль и у причала стоял кто-то, весь в белом. Когда он повернулся и подошел к ним, Фродо узнал Гэндальфа. На пальце у мага было Третье Кольцо, великий Нарий, с камнем алым, как живое пламя. И все, кто должен был ступить на корабль, ощутили радость от того, что Гэндальф поплывет с ними.
Один только Сэм стоял на берегу с болью в сердце. Он думал о том, что разлука горька, и о том, что еще горше будет ехать домой одному. Но в последний момент, когда эльфы уже входили на корабль и заканчивались последние приготовления к отплытию, раздался топот копыт, и Мерри с Пипином, влетев галопом на пристань, осадили коней у самого причала. Пипин смеялся сквозь слезы.
— Ты уже один раз пробовал тайком удрать, милый Фродо! — воскликнул он.— А сейчас еще чуть-чуть, и мы бы не успели. Только на этот раз твою тайну выдал не Сэм, а Гэндальф.
— Именно так,— произнес Гэндальф.— Мне кажется, что возвращаться домой втроем лучше, чем одному. Ну вот, друзья, здесь на берегу Средиземья кончается Содружество Кольца. Оставайтесь с миром! Я не говорю: «Не плачьте», ибо бывают добрые слезы.
Фродо расцеловал Мерри и Пипина, потом Сэма, и вступил на корабль. Взлетели паруса, дунул, наполняя их, ветер, и корабль стал медленно удаляться от берега, скользя по серебристой воде. Когда он уже выплывал из Гавани, в руке Фродо блеснул и погас Флакон Галадриэли.
Корабль вышел в открытое Море и уплыл на запад.
Море было почти все время серым, пелена дождя закрывала горизонт. Но однажды ночью Фродо вдруг почувствовал в воздухе сладкий аромат и услышал дальние звуки песни. Ему показалось, как в давнем сне в Доме Бомбадила, что серая завеса дождя превращается в серебристое стекло и раздвигается, открывая белое побережье, а за ним — зеленую страну в блеске восходящего солнца.
Но в тот вечер на Пристани для Сэма ночь наступила темная и непроглядная. Сначала он еще видел тень корабля на волнах серого Моря, скользящую к западу. Потом ночь ее поглотила. Сэм долго стоял у причала, слушая вздохи и шелест волн, лижущих холодный берег Средиземья, и на всю жизнь запомнил этот голос Моря. Рядом с ним молчали Пипин и Мерри.
152 
