Последние отзывы

  39  

– Покажи, гляну, - разрешил словоохотливому невольнику Андрей. - Коли и вправду хороши, могу и задержаться. Давно уже в тепле не спал. Тепло в покоях?

– Как есть тепло, княже, - закивал невольник. - Хозяин трубы медные от печи протянул. Большие. Как печь на кухне топят, так по ним воздух горячий в покои идет. И дальше, в людские. Печь же постоянно в работе. Рази на постоялом-то дворе она остынет? Тепло будет, княже. Это в доме так, - он небрежно махнул рукой, - что через дверь просочится, тем и греются. Татарам все едино, они и в снегу не мерзнут. Сам увидишь, княже. Хозяин о соплеменниках своих больше заботится, нежели о магометянах проклятых.

– Забавные у вас порядки, - хмыкнул Зверев. - Ну, коли так, веди.

Черниговский уроженец с итальянским именем с готовностью пробежался вперед, приоткрыл вторую от дома дверь барака, заглянул внутрь и тут же отпрянул, распахивая ее перед гостем на всю ширину:

– Поберегись, княже, ступенька.

Андрей пригнул голову, входя в неожиданно светлое помещение, спустился вниз по ступенькам из песчаника и едва не присвистнул от удивления. Он попал не в крохотную норку, какими казались комнаты снаружи, а в настоящий дворец. Свет сюда падал из десяти окон - пять выходили во двор, еще пять куда-то наружу, через промасленную ткань было не видно. Четыре резных столба поддерживали расписной потолок, стены украшал набивной шелк, похожий на китайский, пол устилали ковры, кровать скрывалась под балдахином. Кроме того, здесь были стол со стульями, тяжелый шкаф с выпуклыми дверцами, вычурно изукрашенное бюро, несколько обитых сукном скамеек у стен.

– Кто из христиан и иноземцев про наши светелки ведает, - вкрадчиво пояснил невольник, - завсегда к нам на отдых заворачивает. Татарские дворы на постой али вовсе не возьмут, али в хлеву ночевать заставят, или иначе опозорить постараются. Велишь воду для мыльни согреть?

– Грей, - согласно кивнул Андрей, расстегивая пояс. Тут и правда было довольно жарко. - Сундук с саней сюда перенеси. И пищали. Неча им без присмотра оставаться.

– Пищали? - как-то странно шмыгнул носом Козелла. - Сделаю.

– Сделай, сделай… - Зверев скинул налатник на скамью у двери, расстегнул крючки ферязи, прошелся по комнате, заглядывая в углы, окна, открыл дверцы шкафа, закрыл обратно, опустил столешницу бюро. Ящички, перья, полка для свитков, отделение для писем, два секретных отделения, легко угадываемых по слишком толстым стенкам, фарфоровая чернильница. Пустая. Оно и понятно - вряд ли кто станет долго жить в столь диком месте, вести переписку, работать с документами. Да и вещи из походных сундуков в шкаф тоже нет смысла вешать, коли всего на ночлег остановился. Хозяин-фряг, видимо, всего лишь попытался воссоздать для своих земляков привычную домашнюю обстановку. Правда, в нищей Италии такого количества ковров в домах быть не могло… Но здесь, в степной провинции Османской империи, выстелить пол кошмой и коврами получалось проще и дешевле, нежели делать деревянный пол. К тому же еще и теплее.

Как обогревалась комната, Андрей и не понял. Продыхов для теплого воздуха, что имелись чуть не в каждой комнате царских палат и больших княжеских дворцов, он нигде не увидел - хотя лицо ощущало течение слабого ласкового ветерка с легким ароматом свежего хлеба. Дверь скрипнула, стукнула, раскрылась. Никита с Мефодием, мелко семеня, затащили сундук внутрь, пристроили возле двери.

– Нет, не туда, - покачал головой Зверев. - К стене напротив отнесите, от греха подальше. И скамьей загородите. Спать будете здесь, при таких палатах людская не нужна. Я ныне без жены путешествую, могу и в компании отдохнуть.

Холопы подняли сундук, перенесли в указанное место, в дверь же Полель и Козелло занесли завернутые в мешковину «стволы».

– Ух, прости Господи, - облегченно перевел дух невольник и мелко, торопливо перекрестился. - Кажись, не заметил никто.

– Кто не заметил? - поинтересовался Андрей, нащупывая в поясной сумке мелкую монету. - Пищали мои, не ворованные.

– Дык, христиане же вы, княже. - Раб снова осенил себя знамением, на этот раз куда смелее. - Басурмане проезжие шум могли поднять, что православные по их земле оружными путешествуют. Ныне трое у нас в доме обитают. Беи знатные, со стражей.

– Нас по дороге многие видели, - покрутил меж пальцев новгородскую чешуйку Зверев. - И ничего, не жужжали.

– То на дороге, княже. Магометяне, они ведь завсегда трусливы, коли малым числом ходят. Вот и молчали. Поди в степи узнай, отколь и почему несколько трупов прибыло. Тут каженную весну из-под снега сотнями вытаивают. Кто в буран заблудится, кто с татями столкнулся, а кто от каравана невольничьего отстал. Коли не знатного рода путник, никто беспокоиться не станет. Да не различишь сразу в путнике, кто он по вере. Прости, княже, коли обидел, однако же и халаты у вас с татарами схожие, и сапоги, и тулупы, и шапки, и упряжь, и лошади. А что ферязь под шубой златом отливает, так то токмо рядом разглядишь.

  39