Лёгкий, ненавязчивый романчик 
44 
Князь Сакульский, старательно отводя лицо, неопределенно пожал плечами.
Янычар отдал приказ на незнакомом языке - двое стражников прошли вдоль саней, поворошили древками сено, постучали по сундуку.
– Выкупай, русский, - презрительно усмехнулся янычар и бросил подорожную к ногам князя. - Татары новых наловят.
Андрей задавил в себе гнев, наклонился за грамотой. Рядом громко щелкнул языком Никита, посылая лошадь вперед. Стража расступилась, пропуская путников, и никто из янычар даже не заикнулся о дорожном сборе. Зверев напоминать не стал, быстрым шагом пошел вперед. Первые ворота, межвратная ловушка, вторые… Глаза отметили на стенах свежие глубокие выщерблины от попаданий картечи, и настроение немного улучшилось: «В прошлый раз с боем здесь прошли, и еще раз прорвемся. Сабля рассудит, кому и кого вскорости из полона выкупать придется».
Дорога проползла вдоль крепости, вопреки обычаю не седлающей ворота, а приткнувшейся рядом ними, миновала крытый каменный колодец, видимо предназначенный для путников, и неожиданно раздвоилась. Основной широкий тракт ровной струной разрезал степь точно на юг, менее накатанный путь отворачивал влево, на восток.
– Интересно, - пригладил бородку Зверев. - А эта дорога куда тянется? Если дорога есть, то, верно, и селение имеется, к которому она ведет?
– Нам-то какая разница, княже? - не понял Никита.
– Коли к хану ехать, то никакой, - тихо, себе под нос согласился князь. - Но если набег планировать, то про все поселки надобно вызнать заранее. - И громко приказал: - Поворачивай!
Отъехав на полверсты, он приказал оседлать коней, а еще через две - увидел впереди мертвую деревню. Многие и многие десятки бараков с глиняными стенами и камышовыми крышами тянулись по степи. Усыпанные снегом, тихие. Ни единого следа в сугробах вокруг, ни человека, ни звука. И тем не менее накатанный многими десятками возков след вел именно сюда, в сгущающиеся сумерки.
Андрей на всякий случай спешился, ускорил шаг. Бараки, бараки, бараки… Колея вышла на широкую площадь, описала петлю перед большой хаткой с трубой и слабо светящимися розовыми окнами. У коновязи перетаптывались два оседланных коня.
– Есть кто живой? - громко поинтересовался Зверев и вскинул руку, пристраивая грузик в привычное место, к сгибу локтя. - Человек ли, нежить - доброго здравия хозяину.
Холопы начали креститься и проверять ножи. В доме кашлянули, что-то заскрипело, дверь резко распахнулась:
– Это ты, Вородед?! Сейчас плетей выпишу, узнаешь, как уроки исполнять потребно!
– Обознался ты, мил человек, приезжие мы. Не Вородеды.
В проеме двери был виден пол, несколько игральных костей на ковре, медный кувшин.
– Торговец? Чего так поздно? - Местный обитатель запахнул халат, вышел вперед, прищурился. Это был довольно молодой татарин с длинными тонкими усиками, идущими по верхней губе и падающими вниз почти до самого ворота. На ногах были войлочные туфли, на которые ниспадали штанины широких бархатных шаровар. Халат же был коричневым, засаленным. Шапка тоже не первой свежести, на вид - скроенная коекак из дохлого суслика.
– Заплутал. Места незнакомые. Первый раз. - Андрей отвечал как можно короче, чтобы не ляпнуть чего-нибудь неуместного.
– Тракт, что ли, засыпало? На снегу среди дня не разглядеть? - рассмеялся татарин. - Знаю я вас, бездельников. Тебе сколько соли надобно? Мешок, два? Десять?
– Два. - Теперь Андрей понял, о чем нужно говорить с местными. - Не отсырела?
– Какая есть, - широко зевнул татарин. - Постой, свет возьму. Пять акчи готовь.
Он нырнул обратно в дом, вернулся с потрескивающим, обмотанным паклей факелом, горевшим с резким запахом прогорклого жира.
– У меня акчи нет, - предупредил князь. - Пять алтын дать могу.
– Новгородские? - проявил неплохую осведомленность в русских финансах крымчак.
– Московские.
– Тогда двадцать, - выжидающе остановился татарин.
– Двадцать и ночлег, - ответил Андрей. - Темнеет уже. Куда ехать в такое время?
– Давай серебро… - Пересчитав монеты и проверив две из них на язык, татарин провел путников к одному из бараков, отомкнул крупный висячий замок, вскинул факел: - Выбирай, какие нравятся.
Зверев кивнул холопам - те нырнули внутрь и вскоре вышли, тяжело, по двое выволакивая влажные мешки, ухнули их на первые сани поверх сена.
– Накрой чем есть, - посоветовал татарин, запирая склад. - Снег пойдет - внутрь просочится. Половина соли по пути вытечет. Не любит она зимы. Лето любит, солнце.
44 
