27 
Самодовольно улыбаясь, Джессика подняла подушку и положила ее к себе на колени.
— Что, съели?
— Давай-ка сменим тему. Что ты думаешь о «лысом», «кудрявом» и «толстом» — о моих достопочтенных партнерах?
— Ох… — Джессика хихикнула. — Они меня напугали. Такие строгие, солидные люди… Все трое как на подбор. Я не знала куда деваться, когда вы представляли меня этим важным-преважным господам.
Кристофер улыбнулся.
— Ты держалась великолепно.
И вдруг Джессика нахмурилась.
— Я им не слишком понравилась. Особенно отцу Эмили. Я слышала, как он обменялся репликами с мистером Магерсом. Им не по душе, что я живу здесь. Наверно, надо было мне послушаться вашего совета и надеть что-нибудь розовое и скромное.
— А ты не давай себя в обиду. Они ничем не отличаются от нас, грешных. — Взгляд его был добрым, почти ласковым. — Знаешь что? Удивительно приятно, когда есть кто-то, с кем можно поговорить на ночь гладя.
Да, Джессика это знала. Может, люди именно ради этого женятся и выходят замуж…
— Слушай, а поесть ты не хочешь? — предложил Кристофер.
— Умираю с голоду, — охотно призналась она. — Я так нервничала, что кусок в горло не лез. Правда, у нас осталась целая гора продуктов.
— Звучит заманчиво… — Кристофер сделал попытку встать.
— Нет, я сама схожу на кухню, а вы посидите.
Он улыбнулся, и Джессика невольно подумала, что для человека, который устроил этот прием против собственной воли и весь вечер скрежетал зубами, эта улыбка была чересчур довольной.
Когда она вернулась с кухни, Кристофер спал. Она улыбнулась, услышав его сладкое посапывание.
С понедельника Джессика начала работать в ресторане «Веселый ковбой» и в конце дня убедилась, что чаевые превзошли все ее ожидания. Рано возникшее и развившееся за годы работы чутье не подвело ее: «Веселый ковбой» оказался настоящим золотым дном. Публика здесь собиралась состоятельная и засиживалась до поздней ночи, поскольку развлечений в ресторане хватало.
Нет в мире совершенства, должна была признать Джессика, в два часа ночи меняя «форменную одежду» на обычное платье. Наряд, который она была вынуждена носить в этом ресторане, стилизованном под американскую таверну, был задуман как крестьянский. Он состоял из сильно декольтированной коротенькой кофточки с пышными рукавами и шнурованного корсажа, что действительно выглядело бы по-крестьянски, если бы не сборчатая юбочка, едва прикрывавшая трусики…
И все же жаловаться было грех. Деньги платили хорошие, а если к ним прибавить то, что она получит на дневной работе, то к приезду Глэдис у нее будет около двух тысяч долларов.
Знакомое тревожное чувство стеснило ей грудь. Глэдис. И Лайонел. Неужели он тоже приедет сюда? А вдруг они поженятся… Джессика ненавидела эти мрачные мысли, рождавшие неуверенность в завтрашнем дне. Ведь именно это заставляло ее работать, где и кем придется, и копить деньги.
День проходил за днем, и постепенно выяснилось, что случай увидеться с Кристофером, а тем более поговорить с ним представляется крайне редко. Джессика возвращалась очень поздно, спала почти до полудня, а ко времени прихода Кристофера ей нужно было опять уходить. Когда же им случалось встретиться на несколько минут, Джессика видела, что он взвинчен и выбит из колеи.
— С вами все в порядке? — спросила она Кристофера в четверг.
В этот день ей не нужно было идти на работу в универмаг, а Синглтон специально пришел домой пораньше, чтобы успеть поужинать вместе.
— Да, все хорошо. — Он заставил себя улыбнуться, но морщинки на его переносице отнюдь не разгладились.
Она пыталась убедить себя, что это не ее дело. Ей бы радоваться надо, что напряженный график заставляет их держаться подальше друг от друга, а она, дуреха, думает только о том, чтобы обнять и утешить его…
— Как дела на работе? — спросила она.
— Великолепно, — мрачно отозвался Кристофер. Молчит? Ну и пусть. Ее это не касается. Она сама хорошо зарабатывает и ни в чем от него не зависит. Но в глубине души Джессика знала, что у нее есть повод для беспокойства.
— Ты неважно выглядишь. Не следует перенапрягаться, — заметил Кристофер.
— Не могу себе этого позволить, — парировала Джессика.
Он помолчал и вдруг брякнул:
— Максимилиан Шейл весь вечер расспрашивал о тебе.
Джессика отложила вилку.
— Но вы ведь ему про меня ничего не сказали?
27 
