90 
Она кивнула:
— А ведь ты правду говоришь.
Свой последний вздох она испустила вечером ранней весны. Снег быстро таял, на замерзшем болоте во льду появились проталины, из воды показались зеленые ростки, которые скоро должны были стать камышом. Тем утром старушка услышала птичью трель, а ведь птиц не было слышно целую зиму. Она закрыла глаза. Фингел сел рядом и держал ее за иссохшую руку целый день, а вечером она в последний раз открыла глаза и, улыбнувшись, сказала:
— Ах, вот, наконец, и мой Бобби.
И со слабым, едва слышным вздохом содрогнулась и умерла.
Фингел Стюарт помолился за ее душу. Он так и не узнал ее имени, хотя прожил в ее хижине больше пяти месяцев — старушка чуть не до последнего считала, что он ее сын, и поэтому он называл ее «мать», что ей очень нравилось. Пришлось и в молитве называть ее матерью. Все то время, что он жил здесь, старушка ходила в одной и той же юбке мышиного цвета, в лифе, вероятно, когда-то бывшим белым, и накидывала на плечи старую шерстяную шаль. Теперь Фину пришлось порыться в ее вещах, чтобы найти более приличную для погребения одежду.
Он снял старые тряпки с ее иссохшего тела, обмыл старушку как мог, согрев воды в очаге. Надел на нее чистую изношенную сорочку, несколько нижних юбок, синюю бархатную юбку и лиф, которые отыскал в маленьком сундуке. Ее муж определенно участвовал в разбойничьих набегах, а не только служил болотным смотрителем, никаким другим способом человек его жалкого положения не смог бы раздобыть для своей жены бархатное платье. Фин расчесал жидкие седые волосы старушки и заплел аккуратную косичку. Вытащил найденную вместе с платьем широкую шелковую ленту и подвязал этой лентой подбородок покойницы, чтобы челюсть не отваливалась. Он собирался похоронить ее утром, потому что за окном давно стемнело.
Поев черствого хлеба и сыра, Фингел лег на тюфяк. Проснувшись еще до зари, он доел хлеб с остатками кролика, которого сварил два дня назад, взял лопату и вышел из хижины, чтобы найти место, где можно вырыть могилу. Относительно сухое место нашлось совсем недалеко, и он увидел, что там уже есть одна могила — вне всякого сомнения, там лежал ее муж, но место для старушки осталось. Могилу Фингел вырыл глубокую, остановившись только тогда, когда добрался до воды. Пришлось высыпать часть земли назад, чтобы могила была сухая. Предрассветная серость над головой таяла, уступая место восходящему над горизонтом солнцу. Запели птицы.
Вернувшись в хижину, Фингел Стюарт поднял с кровати тело старушки и отнес его к простой могиле. Прыгнув вниз, Фингел аккуратно уложил тело, скрестив на груди руки и подсунув под них крест, сооруженный из веточек. Выбравшись наверх, он засыпал могилу и соорудил сверху небольшой холмик. В течение следующих нескольких месяцев земля, конечно, естественным образом осядет, но он понадеялся, что могила не обрушится внутрь. Опустившись на колени, Фингел Стюарт помолился за добрую душу матери, а затем вернулся в хижину.
Фингел провел там еще несколько дней. Он не знал, придет ли кто-нибудь проведать старушку, но пока память не вернулась, лучше ни с кем не разговаривать. Одно слово, и любой поймет, что он шотландец. Нужно добраться до Эдинбурга и найти человека по имени Айвер. Как ни странно, Фингел точно знал, где находится его дом, а вот где искать Айвера, не помнил. И все-таки первым делом нужно попасть в Шотландию, в Эдинбург, домой.
Выходя из хижины, он по тому, где вставало и садилось солнце, определил, где находится север. И на третий день после смерти старушки Фингел Стюарт пустился в путь. Он представления не имел, как далеко придется идти, но главное — это добраться до границы, а уж там можно спросить, это будет не опасно. Благодаря покойному мужу старушки у него были сапоги, и одет он был прилично, хотя вряд ли выглядел как лорд Стюарт. Волосы отросли до плеч, пришлось связать их в хвост. И борода выросла, хотя он точно знал, что раньше бороду не носил. Здесь было нечем бриться, поэтому он просто немного подрезал ее ножом. Может быть, у него дома, в Эдинбурге, найдется, чем побриться и подстричь волосы.
Фингел поймал в силки двух кроликов, сварил их, разделал на куски и завернул с остатками овсяных лепешек матери. Он не рассчитывал, что этого скудного рациона хватит до самого Эдинбурга, но под матрацем в хижине нашлось несколько монет. Здесь все умерли, и он не испытывал никакого стыда, забирая эти монеты себе. Фингел не представлял, что ждет его впереди.
90 
