124 
Они спустились на первый этаж. Кармина поставила лампу на стол и пошла за едой. Над морем догорал закат. Стены помещения казались кроваво-красными, словно измазанными кровью. На этом фоне черная тень, отбрасываемая фигурой Винсенте, выглядела особенно зловеще.
— Вы приехали, чтобы узнать, как идут дела? — спросила Кармина, присаживаясь к столу и глядя на то, как он ест. Ей было необходимо выяснить главное.
— Да, я приехал, чтобы узнать, все ли здесь в порядке, а заодно навестить тебя. Я соскучился по твоему телу.
Кармина старалась, чтобы голос не дрожал:
— Простите, синьор, я не могу. Я выдаю себя за вдову, и люди мне верят. Я хочу жить как порядочная женщина.
Винсенте расхохотался.
— Ты можешь выдавать себя за кого угодно: уговор остается уговором. Вспомни, что я сказал, беря тебя в дом: твоя основная обязанность — делить со мной постель.
— Я не хочу, и я… не буду с вами спать.
Во взгляде мужчины появилась угроза. Он резко отодвинул тарелки и произнес:
— Что ты сказала?
Внезапно Кармина ощутила жажду сопротивления, такую сильную, что у нее потемнело в глазах. Это был тот случай, когда желание оказывается сильнее человека, сильнее страха и всех доводов разума.
— Вы слышали. Я не принадлежу ни вам, ни кому-то другому.
Мужчина поднялся с места.
— Что ты о себе возомнила? Ты — трава, а я корова, которая питается этой травой! Я возьму тебя прямо здесь, на этом столе, за которым завтракают твои постояльцы.
Когда Винсенте схватил Кармину за лиф платья, она поняла, что он изобьет ее и изнасилует, как избивал и насиловал Бьянку, а если она продолжит сопротивляться, выгонит из дома вместе с Орландо.
— Сюда могут войти!
— Пусть войдут и увидят, что ты обыкновенная шлюха!
Он попытался ее повалить, но она не давалась. Гнев и отчаяние удвоили ее силы.
— Я позову на помощь! — крикнула Кармина.
В лице Винсенте что-то дрогнуло. Он наотмашь ударил женщину по лицу, а после сказал:
— Убирайся отсюда! Сейчас, ночью, вместе с мальчишкой! Я всегда знал, что он не мой сын, что ты нагуляла его прежде, чем прибыла в Аяччо!
Кармина схватилась рукой за щеку. Она стиснула зубы, в ее взгляде по-прежнему пылали непокорность и гнев.
— Может, ты сам уберешься?
Винсенте и Кармина не сразу поняли, кто произнес эту фразу. Обернувшись, они увидели Беатрис, которая стояла с ружьем в руках. Дуло этого ружья, всегда пугавшего Кармину и служившего предметом тайного восхищения Орландо, смотрело прямо в лицо мужчины.
— А ты кто такая?!
— Меня зовут Беатрис Санто. Мне нечего терять. Я не боюсь ни Божьего, ни людского суда. Мне ничего не стоит спуститься прямо в Преисподнюю. И я могу захватить с собой тебя. И получу от этого большое удовольствие, — ответила она и улыбнулась тому, что должно было произойти, улыбкой, от которой леденело сердце.
Винсенте мигом оценил ситуацию. Выразительность взгляда Беатрис в сочетании со спокойной уверенностью движений и явным умением обращаться с оружием сказали ему все.
— Я уйду, — процедил он сквозь зубы, — но вернусь и приведу с собой жандармов. Это мой дом.
Беатрис согласно кивнула и махнула ружьем в сторону двери. Винсенте попятился, не сводя глаз с оружия, потом открыл дверь, спустился с крыльца и исчез.
Через некоторое время женщины вышли во двор. Кармина все еще не могла прийти в себя, она судорожно вдыхала вечерний воздух, в котором благоухание растущих в саду цветов смешалось с острым запахом моря.
— А если он вправду вернется и приведет с собой жандармов?!
— Если он и придет, то нескоро. Такие люди охотятся лишь на слабую добычу, да еще на ту, которую можно застать врасплох. А я никого не боюсь, и мое ружье всегда заряжено.
— Ты останешься со мной, тетушка Беатрис? — с надеждой прошептала Кармина.
— Останусь. А теперь пошли спать, ведь назавтра тебе предстоит много дел, — ответила та и положила на плечо Кармины свою твердую руку.
Глава 3
Зима 1812 года застала Джулио Гальяни в российских снегах, о которых французы говорили с таким ужасом. Сражение под Бородином и взятие Москвы осталось позади. Обескровленная потерями французская армия силилась покинуть негостеприимную страну.
Джулио брел по заснеженной дороге в составе небольшого отряда, ни с кем не разговаривая, ни на кого не глядя. Если он и питал какие-то иллюзии по поводу воинского братства, они окончательно развеялись во время недавней переправы через Березину, когда более сильные пробивались вперед, отталкивая слабых, ступали по трупам и телам умирающих, думая только о том, как спасти собственную жизнь. Сотни несчастных нашли смерть в ледяной воде, угодили в бушующую стремнину, и их унесла река.
124 
