79 
— Я найду работу и…
— Я никогда этого не допущу, — сурово прервала Анжела. — Истинный корсиканец не покидает свой дом и не забывает свое прошлое.
— Что же нам делать?
Она задумалась.
— Мы будем встречаться тайно. Пусть наши свидания будут редкими, это не страшно, главное соблюдать осторожность.
— Завтра ты к нам придешь?
— Нет. Обычно Сандра отпускает меня по воскресным дням.
— Тогда я зайду к тебе после церкви.
— Ты пропустишь воскресный обед в своем доме?
— Скажу отцу, что надо помочь тебе поправить ограду. Он не откажет.
— Завтра дома будут дети, — заметила Анжела и покраснела.
— Я хочу познакомиться с ними, — упрямо произнес Данте.
Анжела покачала головой, но не возразила. Ей пришлось надеть опротивевшее платье и кое-как привести себя в порядок.
— Я не могу сейчас идти к вам. Я не в себе, я могу нечаянно выдать нас, — прошептала она.
— Иди домой.
— Твоя мать дала мне поручение!
— Я все сделаю. Скажу, что тебе не во что было переодеться, и я отпустил тебя домой.
Данте и Анжела возвращались обратно, возвращались из мира, существовавшего вне реального пространства и времени. Вскоре стали попадаться следы пожара: выжженные полосы земли, обгоревшая трава, деревья с почерневшими, скрюченными листьями. Пахло гарью, ветер веял по воздуху белый пепел.
Завидев односельчан, идущих в Лонтано с пожара, Анжела испуганно отпрянула от Данте, наскоро пробормотав слова прощания. Она боялась, что люди могут что-то заподозрить, но жители деревни смотрели на них без удивления. Все знали, что Анжела служит в доме Гальяни, и никому не могло прийти в голову, что эта скромная, тихая вдова могла отдаться семнадцатилетнему сыну Леона в кустах на берегу ручья.
На следующий день Сандра Гальяни приветливо поздоровалась с Анжелой возле церкви, и у той отлегло от сердца. Женщины разговорились.
— Вчера мне пришлось пойти домой, — на всякий случай промолвила Анжела.
— Ничего страшного. Я не подумала о том, что у тебя нет другой одежды. Данте все сделал: поставил воду на огонь, приготовил тушеное мясо, разогрел вчерашние лепешки. Мы смогли и помыться, и поесть. Кстати, сегодня он придет к тебе, чтобы починить изгородь: утром они с отцом говорили об этом.
— Вы можете гордиться своим сыном. Спасибо, что послали его за мной. Без Данте мне бы не удалось убежать от огня, — сказала Анжела, стараясь не покраснеть.
— Отныне младший — наша единственная надежда.
— До меня в вашем доме была служанка, Кармина, — вдруг вспомнила Анжела, — что с ней стало?
Сандра нахмурилась.
— Не знаю. Я не хочу об этом думать. Эта девушка спуталась с Джулио, и я ее рассчитала. В нашем доме нет места разврату.
Услышав ответ матери Данте, Анжела невольно сжалась и сникла. К счастью, началась служба, и женщины разошлись в разные стороны.
Анжела плохо слушала слова священника. Стоя в толпе молодых и старых односельчанок, она с новым интересом разглядывала их одежду, украшения и прически. Большинство женщин было в простых головных платках, однако кое-кто надел расшитые позолоченными нитками чепцы, а иные были в разукрашенных мецарро, более подходящих для свадебного обряда. Анжела гадала, какую девушку выберут Леон и Сандра в жены Данте, и в ее сердце вскипала ревность. Она не хотела отдавать его другой, даже если та будет намного красивее и моложе.
Глядя на бусы, кольца, браслеты жительниц Лонтано, молодая женщина могла сказать, какой именно магической силой они наделены, помогают ли отвратить зло, болезни, способны ли привлечь материальное благополучие или устранить соперниц. Только она, в неизменном черном платье безо всяких украшений и в черном покрывале, была лишена защиты, равно как и надежды на будущее.
Дома Анжела навела порядок, приготовила обед и принялась ждать Данте.
Он пришел в назначенное время, застенчиво поздоровался с женщиной и ее детьми, обвел рассеянным взглядом скромную обстановку дома. Анжела взволнованно улыбнулась. Ей хотелось, чтобы Данте решил, что она хорошая хозяйка и мать, хотя его наверняка волновало другое.
В самом деле — он любовался нежной кожей молодой женщины, белизну которой подчеркивало траурное одеяние, ее густыми черными волосами и печальными глазами, полными любви и безудержной страсти, любовался, не замечая ничего остального.
79 
