103 
Окно тихо отворилось, и вошел Уильям, снова он принес мед, хлеб и сумку, поставил все на деревянный стол. Темнота сначала скрывала его движения, потом весело заигравший в камине огонь залил комнату приятным светом. Спящая Элис не замечала всего этого, но та, что видела себя со стороны, не пропускала ни одной детали.
Уильям зажег свечи на столе и у окна. Элис заметила его длинные ноги, перехваченные кожаным ремешком волосы, как у какого-нибудь средневекового принца, его нежность, когда он склонился над ней. Мягко он коснулся ее волос, Элис видела этот жест со стороны и одновременно ощущала его. Но когда проснулась в своем сне, то это раздвоение пропало.
— Здравствуйте, — сказала она, не испугавшись. — Что вы здесь делаете?
— Могут быть проблемы, милая Элис. Я пришел дать мудрый совет и принес кое-какую защиту.
Это было ужасно интимно. Элис лежала в постели, согревшаяся и покладистая после сна. Уильям сидел так близко, что она чувствовала аромат гвоздики в его дыхании, запах апельсинов от его ладоней. Она взглянула на его губы, крупные, чувственные, и задумалась, каково целоваться с ним. Вряд ли перспективы, которые он представил ей, опасны, они лишь безрассудны.
Он взял ее за руку:
— Просыпайся, моя милая. Ты думаешь, что грезишь, но это не так. Сядь у огня и послушай мою историю, а потом можешь вернуться в свою уютную постель.
Элис позволила себя поднять и обрадовалась, когда выяснилось, что это он дрожит, а она больше владеет собой. Она улыбнулась:
— Если это не греза, то как ты мог войти в мою комнату?
— Это сложно объяснить. — Он снял со спинки стула вязаный платок в розах и накинул Элис на плечи. Надежно укрыл, подумала она. Взяла предложенную руку, и они уселись у огня. Он налил вина в кубок и подал ей, потом налил себе.
— Это, — он жестом обвел комнату, — когда-то был мой дом. Очень давно.
— Ты призрак?
Лицо его стало невыносимо печальным.
— Нет, я не призрак, не смертный человек, не волшебник. Что-то среднее.
— Но как…
— Сейчас это не важно. — Уильям снова взял ее руку. — Не хочу быть резким, но время мое коротко. Тебе нужно знать лишь то, что моя сестра была седьмым ребенком, Хранительницей Грааля, который жаждала заполучить та, которую называть не будем. Назовем ее просто «леди». Моя сестра столкнулась с ней, я заступился. И леди поставила условие: я был проклят, Грааль спасен.
Даже во сне Элис почувствовала, как холодок страха начал возвращаться.
— Не вижу, какова моя роль во всем этом.
Он на миг опустил голову, глядя в свой кубок, потом посмотрел на Элис:
— Написано, что через определенный отрезок времени появится женщина, которая попытается найти Грааль и разрушить чары. Она должна быть седьмой дочерью. Она должна быть из старого рода. Она должна прибыть из далекой страны и вести поиски сама. — Он поднял глаза. — Есть еще требования, это только начало. Продолжать?
— Да. — Элис произнесла это короткое слово как клятву.
— Если Грааль будет найден и перенесен на другую сторону, я смогу выпить из него и обрести свободу.
Казалось, все это его страшно утомило, и Элис, подвинувшись ближе, гладила его по щеке.
— Женщина появляется каждые двадцать восемь лет?
— Приблизительно.
— И как долго?
— Веками, — произнес он без интонаций.
— И за все это время никто не довел дело до конца?
Никто. — Он прижал ее руку к своей щеке, чуть повернул и поцеловал запястье. — Большинство не смогли против чар и дня устоять. Ты лучшая за последние две сотни лет.
Прищурившись, Элис высвободила руку. Из баллад и легенд она знала, что последует дальше.
— И ты должен соблазнить меня, верно? Заставить меня влюбиться в тебя?
— Да.
— Ты полюбишь в ответ?
— Мне это не нужно, — ответил он. — Но я не против.
— Тебе не нужно любить меня, чтобы разрушить чары? Только я должна любить тебя?
— Никто об этом прежде не спрашивал, — он, не уклонившись, встретился с ней взглядом. — Но за все, что я прошу, я могу предложить только честность.
Элис вопросительно подняла брови.
Он понурился:
— Мне не нужно любить тебя в ответ. Только соблазнить.
— Полагаю, волшебники не слишком славятся своими обязательствами.
Это вызвало у Уильяма удивленный смех, глубокий гортанный звук, пленявший, как все в нем.
— Лучше не скажешь!
103 
