Глава 46

Замок Уорем

Пока они добирались до Уорема, дождь лил всего один день, легкий теплый дождик, не раздражавший даже Роберта Бернелла. Тот просто обмотал голову длинным шерстяным шарфом и завязал концы под подбородком. Все мысли и разговоры вертелись вокруг серебра Артура. Гаррон так и видел, как Бернелл раздувается от тщеславия, передавая кошели с монетами в алчные руки короля. Тот послал с ними двадцать самых доверенных солдат, чтобы охранять свою долю.

Будь ты проклят, Артур!

Гаррону казалось, что его единственного интересует, откуда взялись серебряные монеты.

Он взглянул на Мерри, напевавшую мелодию, которую он слышал при дворе. Голова ее была не покрыта, и медные волосы победно сияли под жарким солнцем. Они по-прежнему были распущены. Ни единой тоненькой косички, спрятанной под толстыми. Должно быть, фрейлины объяснили ей, что толстые косы больше подходят девочке, чем взрослой даме и невесте. Он хотел сказать, что они ошибаются, что прежняя прическа куда лучше, что он очень любит ее косички и запах волос.

Гаррон подвел Дамокла вплотную к ее кобылке.

— О чем ты задумалась? Составляешь список всего, что хочешь сделать с серебром Артура?

— Списки? Почему ты считаешь, что я постоянно составляю списки?

— Потому что так и есть. Составляешь. Как и я, — удивленно напомнил Гаррон.

Она повернула к нему голову и одарила взглядом, от которого ему захотелось стащить ее с седла, усадить лицом к себе и пожалеть, что они не одни… и все за какое-то мгновение. Будет ли она наслаждаться его ласками на этот раз? Возможно, нет. Слишком скоро…

Ему нужно время и уединение. Много времени. И еще чтобы на этот раз он вполне владел собой.

Гаррон ухмыльнулся, оглядывая десяток солдат, сопровождавших его, и снова воззрился на Мерри.

— Почему ты так на меня смотришь? — вырвалось у нее.

— Вспоминаю нашу ночь. И тяжесть твоих грудок в ладонях. И тот момент, когда я прорвался сквозь преграду твоей девственности. — При одной мысли об этом он вздрогнул. — И как Гилпин посчитал, что в моей спальне вершится убийство.

Мерри молчала, упорно глядя вперед.

— Прости, что причинил тебе боль, Мерри, — добавил он, но, не получив ответа, выгнул черные брови: — Что это с тобой? Тебе даже не хочется отчитать меня? Сказать, что во всем виноват я?

— Во всем виноват ты.

— Ха, да я был не в себе! Спал, видел сны о героических деяниях и не успел опомниться, как Бланш оседлала меня и я сжимаю ее груди. Тогда я так и не понял, почему на ней все еще остается ночная сорочка!

Мерри снова повернулась к нему, и он мог бы поклясться, что ей стыдно. Так и должно быть, ведь это она пришла к нему!

Мерри вскинула подбородок.

— Мне нечего сказать.

Как мило, как очаровательно!

— Но тогда у тебя было что сказать, — прошептал он.

— Леди должна высказывать свое мнение при определенных обстоятельствах, чтобы не чувствовать себя униженной!

— Значит, тебя уже больше не смущает то, что мы тогда делали? Теперь ты выглядишь весьма собой довольной. Бьюсь об заклад, если бы мы шли пешком, ты выступала бы, выпятив грудь, как павлин! Нет, не смотри на меня так. Стоило тебе бросить подобный взгляд на короля, так у того едва слюнки не потекли!

— Ничего я королю не сделала! Подумаешь, какой-то взгляд! Чепуха!

  96