33 
– Вот как. В НИИ? То-то он мне показался слишком уж выпендристым для обычного парня. Надо будет о нем разузнать побольше. – На вопрос сестры «зачем» строго ответил: – Как-никак ты мне не чужая. Я о тебе беспокоюсь. Да и ответственность несу. Зря я с Витьком тебя сводил, сейчас это и сам понимаю. Не стоило этого делать. Но Витек, он…
– Он прилипчивый, как Иринка.
– Он даже не прилипчивый, он умеет сделать так, что ты думаешь, будто предложенный им вариант – единственный и самый лучший.
– Да, манипулировать людьми он большой мастак. Это верно. Но как быть с Таней? Может, ты все-таки с ней поговоришь?
– Милка, – он назвал ее нелюбимым ею именем, чтоб она от него просто отстала. – Что б я ей не сказал, она мне не поверит. Она не умеет прощать. Ты разве этого не заметила?
– Она постоянно прощает Иринку. Что бы та ни сделала.
– Она ее не прощает. Она ее терпит. Это две большие разницы, как говорят юмористы. А я не хочу, чтоб она меня терпела. Да она и не будет. Бьюсь об заклад, она со мной не то что встречаться и разговаривать-то не будет. Вот как сегодня. Она просто отключила телефон, и все.
Милена с силой потерла замерзшие отчего-то ладони.
– Надо подумать.
– Думай-думай, если тебе так легче. А теперь иди-ка отсюда, что-то я от тебя уже утомился, – сказал он своим обычным снисходительно-ироничным тоном, которым разговаривал с младшими.
Милена молча вышла, зашла к себе. Там сидела недовольная Лена и прицельно метала дротики в висевшую на стене мишень. Дротики ложились ровно в яблочко.
– Что опять? – Милена прыгнула на диван, поджав ноги, и тот отозвался неприязненным скрипом.
– А потому что я младшая! – несколько невпопад ответила сестра, не прерывая свое занятие.
– Славка достал? – сочувственно уточнила Милена. – Он может.
– А кто еще? Я понимаю, переходный возраст и все такое, но я-то тут при чем?
– Не волнуйся. Вот начнется у тебя этот сакраментальный переходный возраст, и ты с полным правом начнешь изводить его.
– Я ему это уже пообещала. Он заявил, что к тому времени женится и слиняет. Вот! Так что моя месть не удастся!
Милена расхохоталась, уткнувшись носом в колени.
– Это он тебе мозги выносит, Лена! Сама посуди – ему же только пятнадцать! В нашей семье раньше двадцати пяти парни не женятся. Папе аж двадцать восемь было, когда он на маме женился, и то дед считал, что слишком рано. Так что у тебя как минимум десять лет на отмщение! Да за это время он от тебя полысеет! Как говорит тетя Света, проесть плешь мужику пара пустяков!
– За десять лет я от него поседею. Он мне сегодня в компот соли насыпал!
– А за что он тебе соли в компот насыпал? – насторожилась Милена. В их семье было не принято портить еду.
Сестренка неловко попрыгала на месте, выдернула из мишени все дротики и запустила их снова.
– Понятно. За дело, – догадалась Милена. – Сама скажешь, или у Славки спросить?
– И вот так всегда! – пафосно воскликнула Лена. – Как что, сразу шантаж!
– Это не шантаж, это справедливость. Если бы ты его не завела, он бы тебе не напакостил. Значит, было за что.
– Ну, если для справедливости, – Лена потянула многозначительную паузу, – то это я ему отомстила за то, что он мне портфель не понес! А он жутко тяжелый, между прочим! И папа велел ему мой портфель носить! А он не носит!
Милена вздохнула. Младшие отчаянно конфликтовали, постоянно делая друг другу мелкие пакости.
– Наверняка он с друзьями шел. А ты вместо того, чтобы нормально попросить, ему приказным тоном велела взять твой портфель. Ты вообще нормально разговаривать-то можешь?
– Могу. Но не со Славкой. Он меня бесит!
– А ты его бесишь. Похоже, вам разборку надо назначить. Со мной и Владом в свидетелях и судьях. Помнишь, как в прошлом году?
Это жуткое обещание сестренку впечатлило.
– Что, мне пойти извиниться? – недовольно вопросила она, надеясь, что сестра это предложение опровергнет. – Но ведь он первый начал.
– Кто первый начал, теперь никто не выяснит.
– Он же старше, значит, он и первый, – вполне логично уточнила Лена. – Я еще слишком маленькая была, когда он мне пакостить начал. Я помню…
Но Милена не стала в сотый раз выслушивать жалостливую историю о первой запомнившейся сестре обиде.
– Я знаю. Но первым просит прощение не тот, кто первый начал, а тот, кто умнее.
– Это я тоже сотни раз слышала. Вот Славка старше, следовательно, умнее. Почему он у меня никогда прощения не просит, а?
33 
