50 
Камала потянула доски сильнее, раздался треск дерева. У нее возникло ощущение, будто стенка удерживается на месте чем-то липким. Вскоре ее усилия увенчались успехом, и задняя стенка наклонилась внутрь шкафа. Камала дала ей упасть, а сама со всех сил толкнула перегородку, отделявшую ее от каюты Конрада, и шагнула через нее в образовавшийся в стене проем.
Конрад еще не спал. Закатав рукава рубашки, он сидел за столом, склонившись над какими-то картами. Удивленно подняв голову, он увидел Камалу и немедленно вскочил со стула.
— Что случилось?!
Она прижала руку к губам и, не переставая дрожать от страха, прошептала:
— Там… кто-то… у моей двери!
Пристально посмотрев на нее, Конрад тихо произнес:
— Оставайтесь здесь! Я посмотрю, что там такое.
Открыв дверь своей каюты, он вышел в коридор.
Девушка, затаив дыхание, прислушалась.
— Ах, это вы, мистер Ван Вик! — донесся до ее слуха голос Конрада. — Я как раз искал вас. Моя сестра сильно напугана, она утверждает, что в ее каюту забралась крыса.
— Крыса?! — воскликнул голландец. — Тогда нужно что-то с ней сделать!
— Разумеется, — согласился с ним Конрад, и Камале почудилась насмешка в его голосе. — Ох уж эти женщины! Они не страшатся тайфуна или землетрясения, но крыса или мышь способна ввергнуть их в ужас.
— Мы просто обязаны избавить вашу сестру от ужаса, — ответил Ван Вик. — Утром я прикажу обыскать все уголки ее каюты. Скажите, вы сможете успокоить ее и приглядеть за ней этой ночью?
— Надеюсь, что смогу, — произнес Конрад слегка усталым тоном.
— Тогда я вверяю ее вашим заботам, — отозвался Ван Вик. — Спокойной ночи!
— Спокойной ночи! — ответил ему Конрад.
С этими словами он вернулся в каюту. Камала поспешила отойти от двери.
Только сейчас до нее дошло, что на ней надета лишь прозрачная ночная рубашка. Она поспешила смущенно опустить глаза, но в то же мгновение инстинктивно шагнула к нему.
Конрад обнял ее, и их губы встретились.
Камала от удивления сначала ничего не могла понять, но в следующее мгновение испытала огромную радость и ответила на его поцелуй.
Нет, она даже не подозревала, каким восхитительным может быть поцелуй! Какое наслаждение он способен доставить, какие изысканные чувства вызвать, наполнив окружающий мир удивительным светом счастья.
Затем, столь же внезапно, как и обнял, Конрад выпустил ее и, быстро отойдя, встал на другом краю каюты спиной к ней.
— Простите меня! — отрывисто произнес он изменившимся голосом. — Все дело в том, что я долго не был с женщиной!
Возникла пауза. Но затем, видимо не удержавшись, он вновь повернулся и увидел изумленное лицо Камалы.
Казалось, ей нанесли смертельную рану, которой она никак не ожидала.
Конрад бросился к ней и снова заключил в объятия:
— Нет, дорогая! Нет! Ради всего святого, не надо смотреть на меня так! Я не хотел вас обидеть! О, моя дорогая, я этого не хотел!
Он снова принялся целовать ее, жадно и горячо, и Камале показалось, будто она взлетела из глубин мрачного отчаяния к небесным высотам, к яркому солнцу, где были только они вдвоем, даря друг другу неописуемое блаженство.
Он целовал не только ее губы, но и глаза, и щеки, наслаждаясь нежностью ее восхитительной кожи, а Камала трепетала от счастья.
Внезапно до него дошло, что на ней почти ничего нет, кроме легкой ночной сорочки.
Тогда он подхватил ее на руки и отнес к кровати, где, уложив ее на подушки, накрыл шелковым покрывалом.
— О, Конрад!
Это было первое слово, которое Камала смогла наконец произнести.
Широко открытыми, лучащимися счастьем глазами она смотрела на него, и он понимал, что никогда еще не видел столь искреннего выражения радости на лице у женщины.
— Моя дорогая, моя бесценная, моя нежная любовь!
Он вновь стал осыпать ее поцелуями, и Камала обняла его за шею, притянула к себе…
Казалось, время замерло на месте, но Конрад сверхчеловеческим усилием воли все же заставил себя оторваться от ее пьянящих губ и сел рядом, не сводя с нее взгляда.
— Вы подвергаете меня слишком большому искушению, — неуверенно произнес он.
— Вы… вы любите меня?
— Я полюбил вас с той минуты, когда впервые увидел! — признался Конрад.
— И я… полюбила вас, — прошептала Камала. — Но только я… я не понимала, что это любовь.
— Когда же вы осознали это?
50 
