читайте - не пожалеете 
49 
Ушкуй качнулся, выправляясь, встал почти ровно вдоль гребней, впервые за долгий срок перестав раскачиваться и, слегка наклонившись, прочно засел в выемке между двумя волнами, правым бортом почти касаясь одного из гребней, с шелестом заскользил по воде.
— И долго так править?
— Мыслю, еще дней десять, — прикинул князь Сакульский. — Послезавтра сверюсь… с картой…
Риус от греха не стал задавать уточняющих вопросов. Андрей немного потоптался рядом, а потом спустился обратно к себе в каюту. Его бодрость и силу на борту ушкуя приложить было совершенно не к чему. Только что и работы — бока на топчане пролеживать.
Через два дня он опять сверился с окружающим миром и понял, что они идут довольно далеко от берега, но уже почти напротив Скандинавского полуострова. Примерно половина пути оставалась позади.
— Господи, тоскливо-то как! — вздохнул ученик чародея. — Нечто нельзя подогнать ушкуй как-то побыстрее?
И Бог откликнулся на его молитву. Уже через несколько часов ветер переменился на попутный и задул с такой силой, что корабельщики, с трудом удерживая канаты и реи, торопливо убрали парус и накрепко привязали его вдоль борта, чтобы не оторвало и не унесло. Однако даже без него мачта аж потрескивала от напора, вынуждая кораблик то и дело зарываться носом, черпая волны и перекатывая их через себя. Мокрые до нитки корабельщики вычерпывали воду, пытались натянуть запасной парус от надстройки до надстройки, чтобы хоть как-то уменьшить захлестывание, а волны тем временем вырастали все больше и больше, пока их гребни не оказались выше мачты.
— Вяжите! Вяжите все, что видите! — закричал от руля Риус, уже успевший принайтовить себя к кормовому веслу. — Сами крепитесь!
Волны дали всем спасительную передышку. Они оказались слишком огромны, чтобы захлестывать через борт, и подбрасывали ушкуй целиком, словно крохотную щепку, тиская беспорядочной рябью, что гуляла поверх самих волн, и забрасывая ледяной и холодной пеной.
Команда поспешила исполнить приказ. Разматывая свободные концы, люди опоясывались ими и привязывались кто к мачте, кто к крепежным отверстиям для снастей вдоль бортов. Волны поднимали ушкуй, опускали, поднимали — пока вдруг одна из них не оказалась слишком высокой и крутой. Кораблик нырнул с нее почти вертикально вниз, врезался носом в воду, утонув почти по самую дверь в княжескую светелку, начал заваливаться кормой вперед, но в какой-то миг носовая часть, словно поплавок, выпрыгнула вверх, моментально выровняв ушкуй. Команда едва успела с облегчением перекреститься — однако уже новая водяная гора вскинула их высоко, тут же швырнула вниз, снова вскинула.
— А-а-а-а… — взвыли корабельщики, видя, что снова рушатся по отвесному склону, Риус навалился на руль, отворачивая в сторону, и ушкуй заскользил не прямо, а боком, уходя от опасности снова воткнуться носом. Однако на этот раз его положило на бок. То есть — совершенно мачтой вдоль воды. Опять гибель показалась неминуемой — но по ту сторону водяного ущелья волна вздыбилась, приподняла мачту и позволила судну снова выпрямиться на прямой киль. И опять забросила его на вершину новой горы.
Некоторое время Риус вполне успешно преодолевал подобные ловушки, скользя под углом, удерживая кораблик так, чтобы тот и носом не зарылся, и на борт больше не лег, но в какой-то момент шторм все же поймал его на ошибке, снова зацепил водой нос, но на этот раз толкнул в корму с такой силой, что ушкуй совершил полный кувырок. Мачта, которая и от ветра уже гнулась, словно луговой колосок, удара о воду не выдержала и лопнула с ледяным звоном, словно ножка хрустального бокала. Корабль вынырнул уже без нее, удерживая только на снастях, словно сломанную конечность на обрывках сухожилий.
— Все, — громко выдохнул Риус.
Это означало, что шансов больше нет: без той небольшой тяги, что давала мачта, ушкуй стал совершенно неуправляем. Радостные волны закрутили его, плеснули с одной стороны, с другой, крутанули меж пенных ладоней, перекинули друг другу, воткнули носом в основание целого водяного хребта, залив по самые борта, приподняли, снова крутанули через киль — но на этот раз вода из кораблика уже выплеснулась, хотя и с частью груза. Заметно полегчавший ушкуй опять легкой бабочкой заплясал по гребням пенных валов, временами ныряя в самую бездну, но потом неизбежно взлетая обратно в высоту. Обозлившиеся волны что есть сил били его со всех сторон, так злобно, что местами даже доски разошлись, а борта стали сочиться — однако храбрый кораблик не сдавался, а проникающая внутрь его вода от особо сильных толчков сама же вылетала обратно в холодный океан.
49 
