Особенно,... 
79 
– Да все эти разговоры о воинских хитростях и отступлении, – признался Эйдес. – Я слушал ваши беседы, пока ел пудинг. Молодой Рауль рассуждал о том, что войну можно выиграть хитростью, и, судя по вашим речам, кажется, будто вы вознамерились прогнать французов прочь, не нанеся им ни единого удара. – Он громко фыркнул, выражая свое несомненное презрение. – Что ж, я совсем не такой, как Рауль, и не стану ломать голову над тем, что пишут в книгах, и тому подобном. В общем, я ничего не понял.
– Здесь нечем гордиться, – заметил Рауль. – Сначала мы отступим, а потом ударим. Теперь понимаешь?
Но слова его не произвели на Эйдеса особого впечатления.
– Было бы намного лучше сначала ударить, так, чтобы потом нам и отступать бы не пришлось, – сказал Эйдес.
– А ведь в чем-то он прав, – заметил Гилберт.
– Так я и знал, что ты меня поймешь, – с благодарностью отозвался Эйдес.
А вот Рауль ничего не ответил, и Гилберт подумал: «Да он просто не слушает, словно не считает нужным отвечать». Не выдержав молчания, Гилберт язвительно заметил:
– Эй, ты что, спишь или слишком высокого о себе мнения, чтобы обсуждать с нами подобные вещи?
– Нет, просто я сам понимаю далеко не все, – ответил Рауль.
Смягчившись, Гилберт заявил:
– Там, в Бомоне, ты, похоже, понимал все очень хорошо.
– Видишь ли, там мне пришлось объяснять другим. Нет, я, конечно, понимаю план Вильгельма, но не до конца. Хочу сказать, что не знаю, как можно заманить короля Франции в глубь нашей территории или когда именно наступит подходящий момент для нанесения удара.
Гилберт что-то проворчал себе под нос, и некоторое время они ехали молча. Тишину внезапным вопросом нарушил Эйдес:
– А почему сакс носит бороду? Это что – обет какой-то или епитимья?
– Ни то, ни другое. Все саксы носят бороды, – отозвался Рауль.
На лице Эйдеса отразилось удивление.
– Что за блажь? – заметил он. – Пусть он лучше сбреет ее.
– Не вздумай сказать ему об этом, – оживился Рауль. – Он очень ею гордится.
– Не понимаю, как можно гордиться бородой, – заявил Эйдес. – С нею он похож на варвара.
– Постарайся, чтобы он не услышал и этого, – посоветовал Рауль брату.
Гилберт отстал, поравнявшись с супругой, и, поскольку Эйдесу нечего было больше сказать ни по поводу предстоящего вторжения, ни о бороде сакса, до самого Харкорта они с Раулем не обменялись ни словом.
Уже на рассвете следующего дня Рауль вместе со своим эскортом готовился отправиться обратно в Руан. Гизела дала молодому человеку сумку с едой на дорогу: дамасские пирожки[41], которые она испекла собственноручно, и несколько ломтиков сала, завернутых в чистую тряпицу. Но когда он поцеловал ее на прощание, она вдруг сунула ему в ладонь крошечный предмет, прошептав, что он должен носить его, дабы уберечься от беды.
Рауль опустил взгляд на подарок и увидел маленький мешочек на шелковом шнурке.
– Вот спасибо, сестренка, – сказал молодой человек. – Что это?
– Это оберег на счастье, Рауль, – застенчиво ответила Гизела, робко подняв на него взгляд и тут же снова опустив его. – Ты должен носить его на шее. Там лежит голова жука-рогача, и она спасет тебя от несчастья.
Рауль с опаской покрутил мешочек в пальцах, но, поскольку Гизела явно тревожилась, что он откажется взять его, надел шнурок на шею, а мешочек спрятал под тунику. Сев в седло, он помахал ей на прощание и пустил коня шагом по мосту, направляясь вслед за своими друзьями.
До Руана они добрались быстро, а там уже по мощеным улицам было рукой подать и до дворца, переполненного гостями. Днем ранее туда прибыл виконт Котантен в сопровождении своих главных вассалов, а сегодня утром пожаловал и граф Мортен.
Спрыгнув со спины Бланшфлауэра, Рауль принялся соскребать дорожную грязь с мягких сапожек. Гилберт и Эдгар разошлись по своим комнатам, на прощание крикнув Раулю, что увидятся за ужином. Сам же он легко взбежал по наружной лестнице к главным воротам дворца и вошел в сводчатую залу. Здесь он встретил Мортена, направлявшегося во внутренний двор, и остановился, взмахнув ему рукой.
Грубое лицо Мортена просветлело.
– Кого я вижу! Приветствую тебя, Рауль! А Вильгельм как раз спрашивал, не вернулся ли ты. Слышал, что он собирается сделать? Он все-таки сумел убедить де Гурнея.
– Так я и думал, – ответил Рауль. – А ты сам когда приехал, Мортен?
– Да что-то около часа тому. Своим вассалам я приказал присоединиться ко мне в Эвре. Сан-Совер уже здесь, и Монтгомери тоже, а Грантмеснил прибыл еще вчера. Вильгельм, кстати, сохраняет абсолютное спокойствие. – Мортен медленно улыбнулся, отчего глаза его превратились в щелочки. – Герцогине приснилось, будто новый сокол Вильгельма поймал свою добычу, что, как говорят, является верным предзнаменованием успеха. – Гортанно рассмеявшись, он пошел по своим делам.
79 
