Особенно,... 
40 
Она поспешила на борт, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Теплоход шел на Крит. Она решила попробовать на какое-то время там затаиться, а затем попытаться связаться с адвокатом.
Остался ли у нее шанс стать хотя бы его опекуном? Что теперь будет с прошением об усыновлении, которое они подали вместе с Анатолем?
Она понимала, что Тимон сделает все, чтобы вернуть Джорджи. Так же как и Анатоль. Она должна найти хорошего адвоката и выяснить, какие у нее есть шансы.
И какими бы призрачными они ни были, она знала, что, если останется в Греции, могущественное семейство Петранакосов с легкостью добьется своего. Они просто заберут у нее Джорджи, и она ничего не сможет сделать! Ей нечего будет противопоставить тем силам, которые Анатоль и Тимон, с их властью и деньгами, бросят против нее.
«Мне нужно вернуться в Англию! По крайней мере, там у меня будет хоть какой-то шанс».
Все эти мысли причиняли ей нестерпимую боль. Она рвала ее своими клыками словно волк ягненка. Ей хотелось кричать от этой боли, но сейчас она не могла себе этого позволить.
Она прошла на корму и опустилась на узкую скамью. Джорджи, с интересом смотрел по сторонам. Лин хотелось поскорее покинуть эту страну и никогда больше сюда не возвращаться. Ей нужно было еще раз продумать весь план и детали того, что она будет делать на Крите, как только они туда прибудут.
Но ей никак не удавалось сосредоточиться.
Она видела перед собой только тот злосчастный документ, который подтверждал предательство Анатоля.
«Я верила ему! Верила всему, что он говорил и обещал!»
Но для него эти обещания ровным счетом ничего не значили. Все это было только для того, чтобы доставить Джорджи в Грецию и за это получить контроль над «Петранакос Корпорейшн».
Мысль о том, что она ничего не значила для Анатоля, причинила ей резкую боль, она просто не могла в это поверить!
Словно кадры из фильма, перед ее глазами вспыхивали сцены из того времени, что они провели вместе.
«Я думала, что у нас будет семья, что он был счастлив со мной и Джорджи».
Она вспомнила, как его губы искали ее губы, его сильное тело прижималось к ней, даря ей нескончаемое блаженство. Как он шептал ей на ухо нежные слова, целуя ее, лаская…
И все это лишь затем, чтобы усыпить ее бдительность. Заставить поверить в его добрые намерения.
«Верь мне, мне нужно, чтобы ты мне верила…»
Она почувствовала горечь. Конечно, ему это было нужно! Чтобы она смотрела на него влюбленными глазами и верила всем его словам!
«Он лгал мне… Но и я лгала ему».
Она судорожно вздохнула. Ветер бил в лицо, и Лин уже не пыталась сдержать слезы, которые текли по ее щекам.
Глава 11
Анатоль устало поднял руку — давая понять, что он все сказал. Он очень устал. Он провел ночь без сна, совещаясь с руководящей группой завода в Фессалониках и пытаясь найти альтернативу увольнениям. А после этого отправился на встречу с представителями профсоюза, продолжая думать о том, как сохранить рабочие места.
И по крайней мере, ему удалось произвести впечатление на профсоюз. Они выслушали его, хотя и продолжали спорить. Его подход был не такой, как у прежнего управляющего или у Тимона, чей авторитарный стиль управления и стал причиной того, что рабочие собирались устроить всеобщую забастовку.
Он выбрал другой путь. Правдиво обрисовав сложившееся финансовое положение, он предложил им всем вместе найти выход.
За столом в переговорной шла дискуссия. Устроит ли их вариант, который он предложил? Он надеялся на это. Забастовка была не выходом, она только ухудшила бы ситуацию и никому бы не пошла на пользу.
К его облегчению, представители профсоюза не были настроены агрессивно, двое из них понимающе кивали. Он надеялся, что скоро сможет хоть немного поспать.
Но перед этим ему нужно поговорить с Лин. И сделать это как можно быстрее! Он с трудом нашел время, чтобы послать ей сообщение об отмене свадьбы, но этого было недостаточно. Ему нужно было увидеть ее, объяснить, что на самом деле произошло.
— Господин Телонидис, — голос секретарши прервал его размышления, — вам звонит господин Петранакос.
— Господа, прошу прощения. — Анатоль встал и быстро пошел к двери. Он знал, что Тимон не будет звонить просто так во время этого важного совещания, наверняка случилось что-то серьезное. Схватив трубку, он замер от неожиданности, услышав слова:
40 
