Особенно,... 
91 
Атеа узнал ее. Она была красивее других, но выглядела испуганной и забитой. Звали ее Аматуку.
Следом за девушкой появился Нитао, один из пресловутой четверки. Он хотел пройти мимо Атеа, но тот преградил ему путь.
— Оставь Аматуку в покое.
Фиджиец зловеще оскалил зубы.
— Хочешь взять ее себе? Кто тебе мешает? Бери!
— Я хочу, чтобы ее не трогал ты.
— Почему? Я уже владел ею до тебя, и буду делать это впредь.
— Нет, не будешь, ни ты, ни твои друзья. Клянись своими предками! — сказал Атеа и наставил на него ружье.
В эти минуты он не собирался использовать ману, он решил выстрелить. Нитао это понял.
— Будь ты проклят! — пробормотал он. — Забирай ее себе, больше я до нее не дотронусь!
Возможно, Аматуку слышала этот разговор, потому что на следующий день к Атеа подошла ее мать.
Несмотря на то, что он был роко-туи, женщина осмелилась дотронуться до его руки.
— Прошу, — в ее глазах стояли слезы, — возьми мою дочь себе! Тогда ее никто больше не тронет.
Перед мысленным взором Атеа на мгновение предстал светлый, как солнечный луч, и легкий, как ветер, образ Эмили.
— Нет, — сказал он, — не возьму. У меня есть жена.
— Такой мужчина, как ты, должен иметь много женщин.
— Нет, — твердо повторил Атеа. — Но я обещаю, что они оставят твою дочь в покое.
Женщина заплакала.
— Сперва ею овладел хозяин, а потом его помощники. Теперь моя дочь вынуждена каждую ночь проводить с кем-то из них. Они заставляют ее делать такие вещи, о каких я сроду не слыхивала! Белые люди… они не учат нас хорошему, — промолвила она и внезапно добавила: — Ты пришел ниоткуда, ты принес на себе запах другого мира, иного ветра. Скажи, там живут счастливые люди?
Прежде Атеа ответил бы «да», а теперь промолчал. На острова, принадлежавшие его предкам, тоже явились белые, и теперь счастье полинезийцев будет убывать, как убывает поток той энергии, что используется неправильно.
В тот вечер он отправился на берег и долго думал. Вспоминал, как фиджийцы говорили о том, что происходит с ними после смерти: «Духи отправляются на небесные острова и живут там, как на земле, только все вещи у них ненастоящие, призрачные. В том мире вожди остаются вождями, а духи простых людей со временем поедаются более сильными соплеменниками. Духи могут посещать свою родину, и друзья могут их видеть, если не побоятся взглянуть».
Атеа посмотрел на свой крест. Можно верить в разные вещи, но человеческая доля везде одинакова: что в этом, что в загробном мире. Христиане говорили, что там может быть лучше для тех, кто хорошо вел себя здесь. Однако их собственные поступки далеко не всегда соответствовали их вере.
Возможно, они придумали свою религию для того, чтобы управлять другими народами? Вернее, придумал один хороший человек, которого плохие люди постарались убить! Атеа не мог сказать, имел ли он ману. Однако он точно знал, что она есть у него самого, и теперь понимал, для чего он ее получил.
Глава девятнадцатая
Иногда Эмили чудилось, что она видит унылый, серый, беспробудный сон.
В ее обязанности входило делать уборку в доме и чинить хозяйское белье. Иногда Эмили помогала миссис Даунинг разматывать шерсть или чистила медную посуду. Часы чтения вслух были самыми лучшими, хотя хозяйка держала в своей библиотеке только скучные назидательные книги.
Как-то раз она попыталась расспросить Эмили о том, за что и почему ее осудили, кем она была прежде, но молодая женщина замкнулась в напряженном молчании. Чужие люди влезли в ее жизнь, разрушили, растоптали ногами будущее. У нее отняли все, оставив лишь воспоминания о прошлом, которыми она не была намерена делиться ни с кем.
Непокорность Эмили проявилась только в этом, в остальном же она являла собой образец послушания, и вскоре миссис Даунинг стала отправлять ее за покупками, для чего хозяин был вынужден выписать своей служанке-заключенной особый пропуск.
Походы в лавку, где Эмили покупала молоко, яйца, хлеб, крупу, баранину или мясо кенгуру, а также кофе и чай, вносили в ее жизнь некоторое разнообразие.
Раз в несколько месяцев ссыльным разрешалось отсылать письмо на родину (разумеется, его проверяла цензура), но Эмили было не с кем переписываться. Она могла бы попытаться написать в приют, но едва ли ей бы ответили, к тому же она не хотела, чтобы кто-то знал о том, что у нее были дети. О матери она старалась не думать.
91 
