29 
— Почему вы сказали, что он направил ствол на себя? Ведь стреляли в упор?
— Нет. С расстояния в десять с небольшим сантиметров.
— Если бы он сделал это сам, то, скорее всего, прижал бы дуло ко лбу.
— Не обязательно. Может быть, перед смертью он хотел увидеть выстрел. Увидеть дуло ружья, направленное ему в лицо. Пока что на прикладе мы обнаружили только его отпечатки.
— Значит, можно также предположить, что кто-то воспользовался пророчеством Лины, чтобы избавиться от Эрбье, имитировав самоубийство.
— Тогда непонятно, зачем понадобилось выбрасывать все из морозильников. У нас тут охотников гораздо больше, чем защитников животных. А все из-за кабанов, от которых огромный вред. Нет, Адамберг, этот поступок свидетельствует о раскаянии, о желании искупить свои грехи.
— А мопед? Зачем он спрятал его в орешнике?
— Он его не прятал. Просто поставил между кустов, чтобы не торчал на виду. Думаю, это было сделано по привычке.
— Но зачем лишать себя жизни в часовне?
— Хороший вопрос. Согласно легенде, тех, кого схватили, часто находят мертвыми вблизи заброшенных церквей. Вы знаете, что значит «схватили»?
— Знаю.
— Они оказываются там, где обитает нечистая сила, то есть там, где властвует Эллекен. Эрбье, желая опередить события, приезжает туда сам и добровольно лишает себя жизни, чтобы избежать грозящего ему наказания.
Адамбергу надоело сидеть, у него затекли ноги.
— Можно я пройдусь по кабинету? Не люблю долго сидеть.
Лицо капитана окончательно посветлело, теперь оно выражало горячую симпатию.
— И я тоже, — произнес он с радостью человека, встретившего родственную душу. — У меня от этого что-то делается в животе, должно быть, на нервной почве, там будто скапливается электричество и образует маленькие шарики, которые перекатываются по желудку. Говорят, мой предок, наполеоновский маршал Даву, был нервным человеком. Мне надо час или два в день ходить, чтобы разрядить эту батарейку. А что, если мы пройдемся по городу и заодно продолжим разговор? Вы не пожалеете, городок у нас красивый.
И капитан повел коллегу по узеньким улочкам, мимо старинных глинобитных стен и низеньких домиков с потемневшими балками, мимо заброшенных амбаров и накренившихся яблонь.
— А вот Лео другого мнения, — сказал Адамберг. — Она уверена, что Эрбье убили.
— Она как-то обосновала свою уверенность?
Адамберг пожал плечами:
— Нет. Очевидно, знает просто потому, что знает, вот и все.
— Вечно с ней так. Она очень хитрая и с годами привыкла думать, будто никогда не ошибается. Конечно, если бы ей отрубили голову, Ордебек лишился бы значительной части мозгов. Но чем старше она становится, тем реже обосновывает свои соображения. Ей приятно, что ее считают всезнайкой, и она стремится поддерживать эту репутацию. Она совсем ничего не сказала?
— Нет. Только то, что невелика потеря. И что она не испугалась, когда нашла труп, потому что уже знала о его смерти. Она больше говорила о лисе и его птице, чем о том, что видела в часовне.
— О синице, которая привязалась к трехлапому лису?
— Да. А еще рассказывала о своем псе, о его любимой сучке с ближней фермы, о святом Антонии, о своей гостинице, о Лине и ее семье, о том, как она вытащила вас из пруда.
— Верно, — улыбнулся Эмери. — Я обязан ей жизнью, и это мое самое раннее воспоминание. Ее называют моей второй матерью, ведь я и в самом деле тогда заново родился. После того дня мои родители души не чаяли в Лео, они наказывали мне, чтобы я всегда любил и почитал ее. Это случилось в разгар зимы, и пока Лео вместе со мной выбиралась из пруда, она промерзла до костей. Говорят, ее три дня знобило. Потом у нее начался плеврит, и все уже думали, что ей конец.
— О плеврите она мне не рассказывала. Как и о том, что была замужем за графом.
— Лео никогда не хвастается, просто незаметно навязывает вам свою точку зрения, но этого достаточно. Никто из здешних жителей не тронул бы ее трехлапого лиса. Никто, кроме Эрбье. Лис угодил в один из его капканов и потерял лапу и хвост. Но Эрбье так и не успел его прикончить.
— Потому что Лео убила его до того, как он убил лиса.
— Она на это вполне способна, — весело заметил Эмери.
— Вы возьмете под охрану человека, которого Лина назвала вторым? Стекольщика?
— Он не стекольщик, он мастер-витражист.
— Да, Лео сказала, что он очень талантливый.
29 
