34 
— Понял, комиссар. Позвольте вам сказать еще кое-что: я могу представить заключение не сегодня, а завтра. Но подделывать результаты анализа я не буду. И не просите меня об этом. Если парень виновен, я ничего не смогу сделать.
— О подделке я вас не прошу. Вы в любом случае найдете у него на руках следы бензина. Это будет тот же бензин, которым перепачканы кроссовки, поскольку он держал их в руках, а значит, тот же бензин, который нашли на месте преступления. Парня запрут, в этом можете не сомневаться.
И все будут довольны, произнес Адамберг, повесив трубку и полой рубашки стирая с нее свои отпечатки. И жизнь Момо Фитиля покатится к роковому рубежу, неизбежному и предначертанному заранее.
Вдалеке показалась ферма Леоны, Адамберг вдруг остановился, почувствовав тревогу. В прозрачном воздухе до него донесся вой собаки, долгий, тоскливый, полный безмерного отчаяния. Адамберг побежал к дороге.
X
Дверь в столовую была распахнута настежь, Адамберг, обливаясь потом, вбежал в маленькую темную комнату — и замер. Долговязое сухопарое тело Леоны было распростерто на каменном полу, вокруг головы была лужа крови. Возле хозяйки, положив свою большую лапу на ее талию, лежал на боку и тихонько поскуливал Лод. Адамберг чувствовал себя так, будто большой кусок стены, отвалившись, прокатился по нему от шеи до живота и затем упал, стукнув его по ногам.
Опустившись на колени, он потрогал горло Леоны, потом запястья: пульса не было. Леона не упала, ее убили, кто-то хладнокровно размозжил ей голову о каменный пол. Он услышал, как скулит вместе с псом, как стучит кулаком по плитам пола. Тело было еще теплым, значит на Леону напали всего несколько минут назад. Возможно даже, он спугнул убийцу, когда подбегал к дому по дорожке и гравий скрипел у него под ногами. Он открыл заднюю дверь, обвел быстрым взглядом безлюдное пространство вокруг дома, потом побежал к соседям узнавать телефон жандармерии.
Адамберг ждал приезда жандармов, сидя на корточках возле Лео. Как и Лод, он положил руку на ее тело.
— Где Эмери? — спросил он бригадира, который вошел в комнату вместе с какой-то женщиной, очевидно врачом.
— У психов. Сейчас приедет.
— Вызовите «скорую помощь», — скомандовала женщина-врач. — Она жива. Хотя, возможно, жить ей остается считаные секунды. Она в коме.
Адамберг поднял голову.
— Я не услышал пульс, — сказал он.
— Да, пульс очень слабый, — согласилась женщина, на вид лет сорока, привлекательная и с твердым выражением лица.
— Когда это случилось? — спросил бригадир, с явным нетерпением дожидавшийся своего начальника.
— Несколько минут назад, — сказала женщина. — Максимум пять. Она упала и расшиблась.
— Нет, — сказал Адамберг. — Ее ударили головой об пол.
— Вы прикасались к ней? — спросила женщина. — Кто вы вообще?
— Нет, не прикасался. А вообще я полицейский. Осмотрите пса, доктор, он не может встать. Он защищал Лео, и убийца его ударил.
— Уже осмотрела, он не пострадал. Я знаю Лода: если он не хочет вставать, с этим ничего не сделаешь. Он не двинется с места до тех пор, пока не увезут его хозяйку. А может, и потом не встанет.
— Наверно, ей стало плохо, — невпопад предположил толстяк-бригадир, — или она споткнулась о стул. И упала.
Адамберг покачал головой и не стал с ним спорить. На Леону напали, и случилось это потому, что она видела, как бабочка в Бразилии взмахнула крыльями. Когда? По какому поводу? Только в одном Ордебеке ежедневно возникают несколько тысяч неповторимых мелких деталей, несколько тысяч взмахов. И столько же событий неизбежно следуют за этим. Как, например, убийство Мишеля Эрбье. Громадная масса машущих крыльев, и вот два из них затрепетали перед глазами Леоны, наделенной даром видеть или чувствовать этот трепет. Но что это были за крылья? Искать бабочку в городке, где живут две тысячи человек, — все равно что пресловутую иголку в стоге сена. Впрочем, Адамберг никогда не мог понять, почему эта задача считается такой трудной. Ведь стог сена можно сжечь, и иголка сразу найдется.
Перед входом остановилась «скорая помощь», хлопнули дверцы. Адамберг встал и вышел. Когда санитары стали медленно задвигать носилки в машину, он провел тыльной стороной ладони по волосам старой женщины.
— Я еще вернусь, Лео, — сказал он ей. — Я буду здесь. Бригадир, передайте капитану Эмери мою просьбу: чтобы ее охраняли днем и ночью.
34 
