Особенно,... 
85 
— Как себя чувствует граф? — спросил Адамберг.
— Он снова на ногах, а главное, снова одет. Он в ярости оттого, что в больнице с него сняли рубашку. Доктор Мерлан полностью изменил свою позицию, он услужливо предоставил один из кабинетов в распоряжение коллеги Эльбо, который обедает со своими охранниками и ведет с ними долгие беседы. Мерлан ходит за ним по пятам и производит впечатление человека, чьи прежние стойкие убеждения развеяны ураганом. А как выглядит картина убийства Глайе?
— Так, что вам на это лучше не смотреть.
Адамберг и Данглар, прикрывая Антонена с двух сторон, повели его вокруг дома к задней двери. Навстречу им, опустив голову, как обессилевший бык, тащился Мортамбо, которого бригадир Блерио любезно провожал до машины. Блерио знаком попросил комиссара остановиться.
— Капитан сердит на вас из-за того, что случилось с Глайе, — прошептал Блерио. — Он говорит — извините меня, — что вы ни черта не делали. Я сказал вам об этом, потому что хотел предупредить: капитан иногда может быть очень злым.
— Я заметил.
— Не обращайте внимания, это у него быстро проходит.
Антонен осторожно сел на стул в кухне Глайе и опустил руки на колени.
— Лина сейчас на работе, Иппо уехал покупать дрова, а Мартен в лесу, — сообщил он. — Вот я и решил пойти к вам.
— Мы вас слушаем, — мягко сказал Адамберг.
Эмери сел в стороне от них, давая понять, что это не его расследование и что Адамберг, при всей своей блестящей репутации, преуспел тут не больше, чем он.
— Говорят, Глайе убили.
— Это правда.
— Вы знаете, что Лина видела его со Свитой и слышала, как он молил о пощаде?
— Да. С ним там были Мортамбо и еще кто-то четвертый, безымянный.
— Я вот что хотел вам сказать: когда Свита убивает, она это делает по-своему. В смысле, никогда не пользуется современным оружием, ружьем или там револьвером. Потому что Эллекену незнакомо это оружие. Эллекен для него слишком стар.
— Но ведь Эрбье застрелили из ружья.
— Да, но, может быть, это не Эллекен с ним расправился.
— А вот с Глайе было так, как вы сказали, — согласился Адамберг. — Его убили не из ружья.
— Значит, топором?
— Откуда вы знаете?
— Потому что наш топор исчез. Вот это я и хотел вам сказать.
— Надо же, — усмехнулся Эмери. — Ты, такой хрупкий, добрался сюда, чтобы сообщить нам, что было орудием преступления. Очень мило с твоей стороны, Антонен.
— Мама сказала, это может вам помочь.
— А ты не боишься, что вам это может, наоборот, повредить? Или ты думаешь, мы его найдем, и решил предупредить нас заранее, чтобы избежать подозрений?
— Успокойся, Эмери, — резко сказал Адамберг. — Когда вы обнаружили, что топор исчез?
— Утром, но это было до того, как я узнал про Глайе. Сам я топором не пользуюсь, мне нельзя. Но я заметил, что его нет на обычном месте. Он у нас всегда во дворе, на куче дров, торчит из полена.
— То есть кто угодно может его взять?
— Да, но никто этого не делает.
— У вашего топора есть какие-то особенности, по которым его можно опознать?
— Иппо вырезал на рукоятке букву «В».
— Вы думаете, кто-то нарочно взял ваш топор, чтобы подозрение пало на вас?
— Может, и так, но я хочу сказать, это была бы не очень хитрая уловка. Если бы мы захотели убить Глайе, мы бы не стали брать наш топор, верно?
— Наоборот, это была бы исключительно хитрая уловка, — перебил его Эмери. — Взять для убийства свой топор — на такую грубую оплошность вы, конечно же, неспособны. Ведь вы, Вандермоты, самые сообразительные люди в Ордебеке.
Антонен пожал плечами:
— Ты нас не любишь, Эмери, и твое мнение меня не интересует. Вот твой предок, он знал, что делать на поле боя, даже когда у противника было численное преимущество.
— Не трогай мою семью, Антонен.
— Почему бы и нет? Ты же мою трогаешь. А скажи, что ты от него унаследовал? Ты кидаешься напрямик через поле за первым же мелькнувшим зайцем. И никогда не смотришь, что творится вокруг, никогда не пытаешься понять, что думают другие. И, кроме того, тебя отстранили от расследования. Я говорю не с тобой, а с комиссаром, который приехал из Парижа.
— И правильно делаешь, — с хищной улыбкой ответил Эмери. — Сам видишь, с момента своего приезда он добился прямо-таки блестящих успехов.
— Неудивительно. Ведь когда пытаешься понять, что думают другие, на это уходит много времени.
85 
