Особенно,... 
207 
— Не смей меня судить, — огрызнулась Лиза. — Сестра любит тебя больше, чем меня. Как ты думаешь, что я должна чувствовать по этому поводу? — Лиза повернулась к Карен. — И ты не можешь меня судить. Все, что тебе было нужно в постели, ты получала от своего мужа. Ты не можешь знать, что я чувствовала со своим.
Дефина подошла к Лизе и дернула ее за руку.
— Вставай скорее, а то из ковра никогда не выведешь вони. Я тебе советую, ступай домой и прими теплый душ с уксусом. Добавь еще немного слез. Не забудь про слезы: это самое важное. Ручаюсь — вонь пропадет, — сказала Дефина.
Лиза вскочила, оглядела присутствующих диким взглядом и бросилась вон из комнаты. Карен взглянула на Дефину.
— Что ты сделала? — спросила она.
— Я ничего не делала. Это она сама.
— Да брось ты. Это что-то приготовленное с мадам Ренольт?
Дефина пожала плечами.
— Ты же говорила, что ее тарабарщина не действует. Будь последовательной. Либо одно, либо другое.
— Ди, я знаю, что ты что-то сделала. И знаю, что сделала по дружбе. Но я должна сама о себе заботиться. И я буду делать все сама.
Дефина подсела к Карен и обняла ее.
— На тебя столько всего навалилось, — сказала она, — что мы с Карлом решили оказать тебе дружескую услугу.
Она опять приняла невинный вид.
— Но мы ничего не делали с Лизой.
— Ну да, конечно, — улыбнулась Карен и взглянула на подругу.
— Скажи пожалуйста, а теперь у нее это пройдет? — спросила она.
— Ага, — кивнула Дефина, — если только она не забудет про слезы.
33. Модное опоздание
Карен сидела на складном стуле в демонстрационном зале. Она ожидала, когда соберутся сотрудники К. К. Inc. Стулья были расположены в беспорядке — сегодняшняя встреча сильно отличалась от той, которую она организовывала всего несколько недель назад. Здесь не будет ни цветных слайдов, ни шикарных портфелей, как в прошлый раз.
Карен старалась казаться спокойной, хотя знала, что вестник потерь никогда не был особенно популярен. Помнится, в Древней Греции таких вестников убивали.
Карен знала, что ее ожидает буря недовольства, ведь большинство этих людей теперь окажется на грани полного краха. А после прошлого собрания многие из них, самые непрактичные, уже начали тратить деньги Norm Со, которые они никогда не получат. Кейси рассказал Карен, что одна из ее работниц купила новый кадиллак и припарковывала его на самом видном месте, чтобы другие женщины могли увидеть ее новую машину. Сообщение Карен будет для всех тяжелым ударом, и она не знала, кто из сотрудников останется ей верен.
А почему, собственно, они должны быть верны ей? — спрашивала себя Карен. Разве она не пренебрегала их интересами, когда была их шефом, можно сказать, их матерью? Она понимала, сколько людей пострадает от слияния с Norm Со, несмотря на все ее обещания. Стоит только появиться Norm Со, как масса людей потеряет работу. А девушки, которые трудятся и живут, как рабы, в Марианах? Продавая себя Norm Со, она сама становится рабовладельцем! Она опять вспомнила стихотворение, висевшее на стене в конторе Арнольда: «Я заперла свою сестренку и от жизни, и от света ради розы, ради ленты, за венок на голове». Может быть, она тоже запирала этих женщин, держала их в тюрьме за шарф, за кофточку, за свитер? Карен почувствовала, что она краснеет от стыда.
Карен всегда гордилась тем, что она если не спасает мир, то во всяком случае дает возможность заработать деньги нескольким сотням людей. Дает этим людям возможность оплачивать квартиру и покупать детские вещи. Теперь, в первый раз в жизни, ей приходилось отнимать у этих людей то, что она им обещала. А может быть, она уже давно отняла у них что-то гораздо более важное, чем эти деньги? Например, миссис Круз отдала годы своей жизни шитью, годы жизни — бесконечным стежкам, которые она сделала за все это время для изделий Карен. Это вполне соответствовало словам песенки: «Я заперла свою сестренку и от жизни, и от света…» К чему было это делать? Теперь Карен совсем не могла этого понять.
Люди спокойно беседовали между собой, и Карен почувствовала себя изолированной от них и такой одинокой, как никогда в жизни. Джефри любезно не показался. Люди, конечно, это заметили, но ей никто ничего не сказал. С кем она была теперь связана чувством или привычкой? Конечно, не с Джефри. А с сестрой? Ну с этим-то уж точно было покончено. Мать ей была не нужна, а Арнольд, хотя и добрый человек, но они очень уж далеки друг от друга. Тем более, теперь он болен. Был ли хоть один человек на свете, которому она близка? Карен стало так жалко саму себя, что она чуть не расплакалась. Но она сдержалась и незаметно смахнула навернувшиеся на глаза слезы. Сейчас нельзя жалеть себя — надо жалеть людей, ведь на их головы она сейчас сбросит свою маленькую бомбу.
207 
