100 
— Я не вполне понимаю, что вы хотите этим сказать, — проговорила я.
— Мне трудно подобрать нужные слова, поэтому скажу по-простому: Питер стесняется тебя.
— Стесняется?! — воскликнула я. — Видели бы вы, как он теперь со мной обращается!
— Что ж, застенчивость, бывает, принимает странные формы. Думаю, все же он стесняется, и еще, думаю, он обижен на тебя, но будет всячески скрывать свою обиду, пряча ее за свойственным ему достоинством и сдержанностью.
— Если это так, то он отлично справляется со своей ролью, — сказала я с горечью.
— Не позволяй ему играть эту роль, будь ласковой, нежной, страстной, а что касается его ревности, ну если ты не можешь справиться с этим, значит, надо учиться. Ревностью мужчин надо умело управлять, женщина должна владеть этим искусством.
— Нет, мне кажется, лучше будет, если я вернусь в Канаду. Я потерпела неудачу и готова признать это.
— Если бы ты и впрямь так думала, я бы почувствовала это и не стала бы дальше разговаривать с тобой, но я-то понимаю, что все это — пустые слова. Ты не собираешься сдаваться, ты — человек сильный. Твой дядя всегда получал то, что хотел, и я не сомневаюсь в том, что ты похожа на него.
Рози внимательно посмотрела на меня.
— Но чего же ты сама хочешь?
— Не знаю, — пробормотала я. — Чтобы Питер был внимателен ко мне, восхищался мной, чтобы…
— Чтобы любил тебя, как я понимаю? Что ж, есть способ, который заставит мужчину сказать, что он любит тебя.
— Какой же? — спросила я с любопытством.
— Просто скажи, что любишь его, — ответила Рози.
Глава двадцать третья
Я медленно шла домой, возвращаясь от Рози. Я думала. Я, пожалуй, не смогу облечь в слова свои переживания, но я чувствовала себя так, словно с моих эмоций сняли крышку, открыв затаившийся под ней пылающий вулкан.
День выдался чудесный; солнечные лучи играли на воде Сент-Джеймского парка и на оперении уток, купавшихся в водоеме и охорашивавшихся на траве; даль прикрывала синяя дымка, к которой в Лондоне я уже привыкла, шпили и башенки Уайтхолла четко вырисовывались на фоне прозрачного неба. Я откровенно любовалась городом, который совсем недавно казался мне чужим.
Повсюду видны были приметы скорой весны. Парки украсили желтые и алые цветы, на каштанах набухали почки, стаи сизых и белых голубей кружили над флагштоком Букингемского дворца.
«Вот он какой, Лондон!» — думала я с волнением. Теперь в моем отношении к этому городу было нечто личное и реальное. Видимо, то же чувствовала и мама, когда, приехав в Канаду, год за годом наблюдала, как на безлюдных просторах вырастают новые города.
Я видела в Англии и много такого, что мне совсем не нравилось, и все же я не могла не восхищаться этим городом и воздавала ему должное за верность традициям, пронесенную сквозь века, традициям, вошедшим и в повседневную жизнь каждого англичанина и англичанки.
Я вспомнила, какой приехала в Лондон — полной решимости все смести на своем пути, чтобы получить то, что я хотела, и идти своим собственным путем. Но теперь я научилась не спешить, действовать не с наскока, а взвешенно и обдуманно, веря — что свойственно англичанам, — что все в конечном счете сложится по справедливости.
Меня восхищала в англичанах одна национальная черта — их непоколебимая уверенность в том, что и в малом, и в великом правда всегда победит и что Англия никогда не может потерпеть поражения.
Должно быть, смирение стало следствием перемен, происшедших со мной за последнее время, ибо к приходу домой я была готова унизиться перед Питером и попросить у него прощения. Я должна была умолить его снова принять меня в число его друзей.
Но, как часто случается в жизни, после того как решение принято, приходится ждать удобного случая, когда можно будет претворить его в жизнь. Питера не было дома, и никто не знал, когда он вернется.
Я поднималась по лестнице, и тут услышала, что из своей спальни меня зовет Вили.
— Иди сюда, Мела! Помоги мне.
— Чем помочь? — спросила я и в удивлении застыла в дверях. Вили собирала свои вещи, на полу — два открытых чемодана, а кровать завалена платьями.
— Куда ты собралась? — удивилась я.
— Все сложилось самым замечательным образом! — воскликнула она. — Мой кузен… он только что приехал в Англию. Мы так давно ничего не слышали о нем, что уже решили, что его нет в живых, но нет! — он жив и здоров и гостит в Хэмпшире у старого друга. Забыла его имя, словом, какой-то лорд… Именно он предложил нам с Максом приехать погостить к нему вместе с нашим кузеном. Ах, Мела, я так счастлива!
100 
