59 
— Так что со мной? — спросила Айрин, глядя на него снизу вверх.
Он понятия не имел, надо ли ее подготавливать, огорчится ли она или обрадуется сверх всякой меры, ибо еще не сталкивался с таким случаем: свободная белая женщина забеременела от цветного раба!
— Вы ждете ребенка.
На мгновение в ее мире наступила полная тишина. Джейк подождал, пока она вдоволь наслушается себя, потом осторожно сказал:
— Надо подумать, как к этому отнесется ваш дядя.
— Тут не о чем думать; главное, что это значит для меня! — промолвила Айрин и положила руку на живот.
На смену ощущению жестокой потери пришло сладкое ожидание грядущего обладания. Айрин казалось, что перед ней внезапно рухнула стена, и она увидела горизонты будущего. Надежды были, как половодье, они затопили ее душу до самых краев.
Она казалась отстраненной и тихой, исполненной нежности к неведомому, еще не родившемуся существу. Полуопущенные веки, слегка разомкнутые губы, глубокое и ровное дыхание.
Джейк подумал, что она не понимает, что ее ждет. Теперь ей понадобятся мужество и храбрость иного рода, чем те, что помогали ей раньше.
— Вы расскажете дяде?
— Почему нет? Неважно, как он это воспримет. Я буду думать только о себе и о ребенке. Я давно не видела ничего красивого; быть может, потому, что не хотела видеть? Мне нужны новые вещи. И я хочу побывать в церкви, посмотреть на зажженные свечи! Послушать службу. Дядя может отвезти меня в Чарльстон; он ведь тоже католик.
Айрин говорила лихорадочно, возбужденно, горячо, и Джейку почудилось, будто ею владеет не только радость, но и страх. Страх перед тем, что ее будет некому защитить.
Она в самом деле очень быстро призналась дяде; как подозревал Джейк, не потому, что не могла держать эту весть в себе, а оттого, что ей не терпелось узнать, что ее ждет.
На сей раз мистер Уильям был мрачнее тучи. Он не стал ни порицать, ни утешать Айрин и только сказал, что ему придется сообщить эту новость своим детям.
Уильям предвидел череду бесконечных разрушительных неприятностей. Им придется поплатиться положением в местном обществе. Юджин прав: теперь не только Айрин, но и Сара никогда не сможет выйти замуж. Друзья и соседи перестанут посещать Темру. Отказы последуют один за другим — под благовидными предлогами, хотя на самом деле всем будет известно об истинных причинах. Надежные люди из числа белых не захотят им служить. Доходы тоже могут пострадать.
— Прогони ее отсюда, пока не поздно! — сходу заявил Юджин. — Пусть убирается вместе с цветным младенцем в животе. Скажи, что ты не желаешь ее знать, что она нам никто! Быть может, нам еще удастся замять эту историю.
— Я не могу выгнать ее из дому, потому что она дочь моего брата и потому, что ей некуда идти, — в тысячный раз повторил Уильям и, не сдержавшись, признался: — Хотя я не в силах понять, как девушка, близкая нам по крови, сумела заварить такую чудовищную кашу!
— Она нам чужая, отец! — вскричал Юджин. — Почему ты не хочешь это признать!
— Надо спрятать ее до родов, — вздохнул отец, игнорируя реплику сына, — чтобы ее не видела ни одна живая душа. Потом мы увезем отсюда ребенка, а ей скажем, что он заболел и умер.
— Нельзя сделать так, чтобы этот ребенок вообще не появлялся на свет?
— Это против религии, — укоризненно произнес Уильям, бросив тревожный взгляд на смущенную дочь.
— А то, что она совершила, — не против религии?! — вскипел Юджин. — Даже священники утверждают, что Господу никогда не пришло бы на ум вложить душу белого человека в тело, в котором течет хотя бы капля африканской крови! Надеюсь, все понимают, что она родит!
— Я уже сказал, что намерен сделать с ребенком, — отрезал Уильям.
— А как заставить негров молчать?!
— Никак. Рано или поздно все узнают, — нарушила свое молчание Сара. — Такое нельзя утаить.
Она выглядела потерянной, поникшей. Лицо окаменело, взгляд потух. Отныне в Темре никогда не наступит покой, из нее не уйдет вражда, ее обитателям всегда придется быть начеку!
— За какие прегрешения Бог послал нашей семье эту тварь! — в сердцах вскричал Юджин.
Уильям О’Келли ничего не ответил. Кажется, впервые в жизни он чувствовал, что находится в тупике.
Прошло несколько месяцев. Объявления о бегстве Алана исчезли из газет. Полосы пестрели сообщениями о выходе из Союза одиннадцати штатов и об образовании Конфедерации. Назревала война. Аграрный Юг с его рабовладением и промышленный Север, который использовал наемный труд, были готовы сцепиться друг с другом не на жизнь, а на смерть. Всюду шли разговоры о высоких налогах, о том, что Север душит Юг и не дает ему свободно торговать.
59 
