69 
На ночь помещение разделили занавеской, но когда Джейк проснулся рано утром, то увидел, что ткань упала на пол. Барт спал, обняв и крепко прижав к себе индианку, и Джейк подумал, что эти двое удивительно гармонично смотрятся вместе. И сказал себе, что, возможно, когда-нибудь их свяжет не просто влечение плоти — с его стороны, и желание обрести хотя бы иллюзию опоры — с ее, а неискоренимая память предков, зов общей крови.
Через три месяца начались дожди. Город уже не выглядел праздничным и нарядным, а старательский лагерь представлял собой жалкое зрелище: влага, стекавшая со склонов гор, превращала поселение с его дощатыми бараками под крышей из дранки, бревенчатыми домиками и парусиновыми палатками в унылое болото. Порывы ветра трепали самодельные флаги; когда ветер ненадолго стихал, насквозь промокшие под дождем, они обвисали, как тряпки. Лес был окутан пугающей теменью, и из него не доносилось ни звука.
От земляного пола и ветхих стен примитивного жилья веяло сыростью. Люди возвращались с участков промерзшие и продрогшие, смотрели друг на друга исподлобья и срывались по каждому поводу.
Джейк и Барт без устали копали землю, дробили киркой камни, промывали песок, надеясь найти жилу или обнаружить самородок, но, похоже, на их участке была только грязь.
Им удавалось платить налог и покупать продукты благодаря тому, что Джейк все-таки стал принимать больных. Он делал это по вечерам или когда скверная погода не позволяла им с Бартом отправиться на участок.
Последний нервничал от того, что приятель был вынужден содержать их с Унгой, но Джейк говорил, что Барт намного выносливее и сильнее, потому на его долю выпадает большая и наиболее тяжелая часть работы на прииске.
Свою — и немалую — лепту в общее дело вносила и Унга. В этих нечеловеческих условиях индианка была поистине незаменима. Каким-то образом она умудрялась стирать и сушить одежду, содержала дом в порядке и относительной чистоте. По утрам намазывала куски хлеба толстым слоем лярда, пекла блины и варила обжигающий кофе, никогда не забывала собрать еды, чтобы мужчины могли перекусить днем, а вечером их ждала свинина с фасолью или другое сытное блюдо.
По вечерам троица разжигала во дворе большой костер — не только для того, чтобы погреться, высушить одежду и приготовить еду, но и для того, чтобы порадоваться веселому потрескиванию огня и хоть как-то поддержать угасающие силы.
Далеко не все старатели привезли с собой женщин, и многие из них пытались переманить Унгу. С одним из них, дерзким парнем по имени Стивен Флетчер, у Барта вышла крупная ссора — дело едва не дошло до поножовщины.
Джейк утверждал, что индианке и в голову не приходит уйти к другому. Если к ней, занятой стиркой, сбором топлива или другой работой, подходил мужчина и пытался заговорить, она молча поворачивалась спиной и делала вид, что не понимает или не слышит его слов.
Однажды утром Джейк услышал, как Барт и Унга о чем-то спорят. Он занимал проходную комнату, а они спали в крохотном чуланчике за перегородкой. На его памяти они ссорились впервые. Индианка вообще говорила мало и тихо, но сейчас ее голос звучал раздраженно, в нем прорывались нотки отчаяния.
Когда они вышли из-за перегородки, Джейк сделал вид, что ничего не заметил.
Барт сел за стол и окинул мрачным взглядом жилище с грубо сколоченной мебелью, полками для посуды и разных вещей и сваленными в углу инструментами и оружием.
— Может, нам попытать счастья в другом месте? — устало произнес он.
— Ты имеешь в виду перейти на другой участок? — Да.
— Мне кажется, надо подождать. Полагаю, счастье не зависит от места, — сказал Джейк.
Вошла индианка и принялась расставлять посуду. На ней было чистое платье, волосы заплетены в две толстые косы, из которых не выбивалось ни прядки.
Джейк удивлялся, как ей удается всегда выглядеть такой собранной, аккуратной, невозмутимой. Ему было трудно понять, что ей нужно от жизни, от людей, волей судьбы оказавшихся рядом. Сердечной привязанности? Она не ждала этого от мужчин, ставших циничными и равнодушными от вечных неудач и непреходящей усталости. Денег? Она знала, что едва в их руках окажется золото, они бросят ее и найдут себе порядочную белую девушку или дорогую шлюху. Какие надежды жили в ее душе? Обрести семью, пустить где-то корни? Она никогда об этом не говорила и, возможно, в самом деле ничего не планировала. Каждодневный тяжелый труд и привычка заботиться о временном покровителе спасали ее от мыслей о будущем.
69 
