65 
Сара вспыхнула. Он сознательно отстранялся от нее, ясно давал понять, что отныне у них не может быть ничего общего. Зря она наступила на гордость и пришла сюда. В конце концов, кто такой Джейкоб Китинг? Наемный работник, белый бедняк, руки которого каждый день прикасаются к грязным телам полевых работников!
С ее глаз внезапно спала пелена, и она увидела Лилу, стоявшую рядом с Китингом. Она велела наказать мулатку, но, судя по всему, ее приказ не был выполнен.
— Что здесь делает эта рабыня?
— Провожает меня в дальний путь, — произнес Джейк, и в его тоне против воли прозвучала ирония.
Сара все поняла. Ей было больно признавать свое поражение, и все-таки она постаралась взять волю в кулак.
— Вижу, вы, как и Айрин, предпочитаете общество черных?!
— Я предпочитаю то общество, в каком больше искренности и человечности.
Лила посмотрела на Джейка, и он прочитал в ее глазах, что отныне ей не нужно никаких доказательств его любви.
В гостинице канадского города Шербрука, почти на самой границе с Америкой, были сырые кровати, затхлый воздух и запах плесени. Зато за окном стоял аромат осени, и высокие клены устало роняли листву на угольно-черную землю. Иные листья были похожи на пожелтевший пергамент, другие — на обрывки парчи, а третьи алели, будто политые свежей кровью. Эти переливы желтого, красного и рыжего неизменно радовали глаз, а на горизонте возвышались горы, далекие и прекрасные, как во сне.
Алан поражался, какое значение имеют клены в жизни жителей этого края. Они без устали любовались ими, высаживали и растили, собирали и выпаривали кленовую воду, создавая золотистое лакомство.
На сборищах бежавших на свободу рабов, в которых он участвовал почти ежедневно, всегда подавался кленовый сироп, в который макали лепешки.
Лепешки пекла Хейзел. Она умела делать и многое другое: стрелять, ездить верхом, врачевать раны. Работая «кондуктором» «Тайной дороги», она без конца пересекала границу и ни разу не была поймана.
— Ты мог бы стать полезным для нас, — с ходу заявила она Алану, и он согласился стать проводником, хотя совсем недавно поклялся себе, что не станет иметь ничего общего ни со словом «рабство», ни со словом «Юг».
Кроме того, это давало пусть маленькую и во многом безумную надежду на то, что когда-нибудь он сумеет вернуться в Южную Каролину и забрать с собой Айрин.
— Я не боюсь, — промолвил он, когда Хейзел объяснила, что провал будет равносилен смерти: за участие в деятельности «Тайной дороги» грозило линчевание.
Он учился у нее и у других негров, мулатов и белых, которые тоже рисковали жизнью, проводя партии беглецов от одной «станции» к другой.
Хейзел была старше Алана, намного опытнее и в работе, и в жизни, и он искренне восхищался ее качествами. Решив, что именно она сумеет ему помочь, Алан признался:
— Я был бы признателен, если бы ты помогла мне переправить в Канаду одну девушку.
Длинные ресницы Хейзел дрогнули. У нее была кожа того же медового цвета, что и кленовый сироп, а оттенок глаз напоминал лесной орех. Если б не любовь к Айрин, Алан сказал бы себе, что никогда не встречал такой красивой женщины.
— Она твоя родственница?
— Невеста.
— На какой плантации она работает и кто ее хозяева? — спросила Хейзел, сохраняя привычное самообладание.
— Она свободна. Это белая женщина.
Хейзел решительно покачала головой.
— Мы не помогаем белым. Только неграм и только рабам.
— Тогда я бы хотел послать ей письмо.
— Ты же знаешь, Алан: никаких письменных сообщений. Только устная негритянская почта. И передать свои слова ты можешь лишь негру.
— Хорошо. Я знаю одну мулатку. Лила из поместья Темра, что в Южной Каролине.
— И что ты хочешь ей сообщить?
— Что Алан жив и обязательно вернется за Айрин.
Часть вторая
Глава 1
С конца сороковых годов Калифорния сделалась центром притяжения человеческих страстей. За несколько лет Сан-Франциско, город старателей, наспех построенный из досок и парусины, вырос как на дрожжах: новоявленные аргонавты штурмовали корабли во всех портах Восточного побережья, дабы успеть отвоевать у судьбы место под солнцем.
В пятидесятые золотой мираж понемногу начал рассеиваться, но и поныне сюда устремлялись люди, охваченные алчностью и жаждой чуда, устремлялись затем, чтобы просеять тонны земли и песка в надежде отыскать крупицу драгоценного металла. После чего большая часть — разочарованных и по-прежнему нищих — возвращалась обратно.
65 
