Особенно,... 
26 
— Спокойно. — Кевин в одно мгновение оказался рядом и схватил ее за руку повыше локтя. — Я не хотел тебя пугать. — Он был мрачен как туча, но во взгляде, изучающем ее побелевшее лицо, почему-то сквозила забота. — Я только…
Но Линда, придя в себя, вырвалась из его рук.
— Уходи, Кевин. — Голос прозвучал почти бесстрастно, хотя ей отчаянно хотелось кричать. — Уходи и никогда не возвращайся.
— Линда, прошло три года…
— Не смей напоминать, сколько прошло времени! — Глаза девушки вновь полыхнули гневом, каждое слово она бросала как камень. — Ведь это я все эти годы пыталась жить, заново училась ходить, собирала разбитую жизнь по кусочкам. — Дыхание ее участилось, колени ослабли. Линда была в ярости, в том числе и на собственную немощь.
Только бы не потерять сознание, ведь с ней такое случалось: врачи говорили, что, возможно, ей уже никогда не избавиться от приступов слабости. Но она справилась, и справилась гораздо лучше, чем ожидали специалисты и этот человек, стоящий сейчас перед ней. Иметь хромую жену никогда не входило в его планы, и он, конечно, не мог с этим смириться.
Что ж, она больше не инвалид и не позволит ему калечить себя эмоционально.
Кевин нахмурился. Ей даже показалось, что он обиделся. С чего бы это?
— Не пришла ли пора простить…
— И все забыть, — саркастически закончила Линда. — Нет, Кевин, я никогда не забуду. Не забуду, кем ты был тогда и кто ты сейчас.
— Что ты знаешь обо мне сегодняшнем, Линда? — Низкий голос звучал хрипловато. — Эти три года я тоже страдал…
— Что, совесть проснулась и не давала покоя? — безжалостно уточнила она. — Если ты ждешь от меня отпущения грехов, то напрасно. Я не могу тебя простить, Кевин. — Как можно простить предательство?
Его карие глаза потемнели. Он мрачно взглянул на нее сверху вниз.
— Раньше в тебе не было этой резкости, Линда…
— Не пытайся вызвать у меня чувство вины! — Неожиданно для самой себя девушка горько рассмеялась. — Ты всегда любил свалить все на противника, а сам выйти сухим из воды. Только на этот раз ничего не выйдет — уж больно убийственные улики.
Он дернулся, словно от удара, взгляд стал каким-то потухшим, губы искривились в горькой усмешке.
— Я тоже кое-что потерял, — но об этом все, кажется, предпочитают просто забыть.
Глаза Линды наполнились слезами, она быстро заморгала, пытаясь их скрыть.
— Так же, как ты забыл клятвы, данные мне у алтаря. А теперь…
Перебив ее, Кевин яростно проскрежетал:
— Я не забыл свои клятвы, Линда.
— Что ж, значит, ты просто предпочел о них не думать. Результат от этого не меняется.
— Линда, Морис! Вы собираетесь идти в дом или… — Выйдя из-за угла дома, Сильвия увидела Кевина и смолкла на полуслове. Лицо ее застыло. — Я услышала голоса и подумала, что с тобой отец.
Она поздоровалась с Кевином, но ее карие глаза смотрели холодно.
— Здравствуйте, Сильвия! Вы хорошо выглядите.
Это действительно было так. Мать Линды отличалась той особой красотой, которая с годами расцветала еще ярче. Но она даже не отреагировала на его комплимент.
— Не знаю, Кевин, зачем вы здесь, хотя, впрочем, могу догадаться по телефонным звонкам, которые не дают нам покоя последние две недели. — Не дав ему ответить, Сильвия продолжала. — Но какие бы причины ни привели вас в этот дом, вам лучше уйти. По-моему, вы расстраиваете Линду. — Она выразительно посмотрела на красные пятна, выступившие на щеках дочери. — К тому же Морис тоже будет не в восторге от вашего появления. В последнее время он неважно себя чувствует…
— Жаль это слышать, — тактично заметил Кевин. — Надеюсь, ничего серьезного?
— Обычное состояние при его профессии школьного учителя, но лишние волнения ему ни к чему.
Линда знала, что ее собственные беды и нагрузка, которая легла после аварии на всю семью, не пошли отцу на пользу. Она была единственным ребенком, и родители чувствовали ее боль, как свою собственную. Последние три года были тяжелыми для всех…
Сильвия оглянулась и встревоженно проговорила:
— Линда, кажется, это машина твоего отца. — Она немного помедлила перед тем, как уйти в дом, и еще раз повторила: — Прошу вас, Кевин, уходите.
— Похоже, в семье царит полное единодушие, — сухо заметил тот, криво усмехаясь.
— А ты ожидал иного?
Он пожал плечами.
— Я никогда не был сторонником решения вопросов путем голосования. При этом никогда не учитывается субъективное мнение.
26 
