Особенно,... 
231 
Старший из жандармов ответил отрицательно, и Деирдре одарила его слабой улыбкой. Она, казалось, с трудом держала себя в руках.
— В таком случае сердечное вам спасибо, господа, что уберегли его от самого худшего… Какой позор… Подумать только, мы ведь вращаемся в высших кругах… — Деирдре, казалось, начала успокаиваться, однако затем ее голос снова стал пронзительным. — Вот видишь, — она опять повернулась к Виктору, — ты снова легко отделался. Ты должен на коленях благодарить жандармов! Но если такое случится еще раз… Я тебя предупредила!
Жандармы с ухмылкой посмотрели друг на друга, а Деирдре тем временем продолжала громко возмущаться. Она, казалось, не могла остановиться и осыпала мужа ругательствами. Взгляды, которые жандармы в конце концов устремили на Виктора, были почти сочувственными. А затем они вознамерились с ним попрощаться.
— Ничего, все в порядке, доктор. Сожалеем, что мы поставили вас в… хм… неловкое положение… Но мы должны были все проверить.
Виктор почтительно кивнул, и тогда жандармы повернулись к Деирдре и тем самым прервали ее:
— Это мы должны благодарить вас, мадам. Мы рады, что это дело имеет такое… такое безобидное объяснение. Вы знаете, что сегодня сбежал опасный бунтовщик. Он, без сомнения, ранен, а значит, ему понадобится врач. Ваш муж вел себя очень скрытно, когда мы спросили его о его последнем… хм… пациенте… — Жандарм многозначительно ухмыльнулся. — Ему до сих пор стыдно. Не будьте слишком строги к нему.
Жандарм прикоснулся рукой к своему головному убору и повернулся, чтобы уйти.
— Эта мадам прекрасна, как картинка, но такая фурия… — прошептал он своему напарнику.
Другой подмигнул ему:
— А чернокожая, наверное, нежная и покорная…
Виктор скрылся в доме, в то время как Деирдре продолжала ругать его, пока не затихли шаги жандармов. Затем женщина замолчала, посмотрела на Виктора — и разразилась истерическим смехом. Виктор не выдержал и тоже засмеялся, а когда смех Деирдре перешел в плач, обнял ее.
— Ты… это ты должен был упрекать меня, — всхлипывала она, — и за измену, и за обман, и… Это я проститутка, я…
Виктор успокаивающе погладил ее по спине.
— Ты только что спасла меня, — нежно сказал он и провел ее вглубь дома. — Если бы жандармы обвинили меня в помощи такому человеку, как Макандаль… Кстати, он мертв.
Деирдре всхлипнула еще раз, словно сожалея о смерти повстанца.
— А… другие?
Она хотела спросить, что с Цезарем, но этого имени не произнесла.
— Они направляются в горы, — ответил Виктор и сглотнул слюну, прежде чем ответить на невысказанный вопрос. — Цезарь чувствует себя хорошо, и очень похоже на то, что он станет преемником Духа. — Врач вздохнул.
Деирдре открыла дверь в свою комнату и подошла к встроенному в стену шкафу, в котором хранились запасы спиртного.
— Это уже стало традицией… — пробормотала она. — Мы должны поговорить, Виктор. Есть еще много такого, о чем ты должен знать. Ты прав, это… это нехорошо, если я все оставлю в тайне. Пусть даже это будет больно. Но я не хочу больше иметь никаких секретов от… от мужчины, которого люблю.
В то время, когда ночь медленно уступала место рассвету, Деирдре рассказывала Виктору о Джефе. Об их привязанности, возникшей еще в детском возрасте, и необъяснимо сильном притяжении, которое они, будучи уже взрослыми людьми, почувствовали друг к другу. В конце концов ее голова очутилась на плече Виктора, и Деирдре снова заплакала, когда рассказала о возвращении Джефа к пиратам.
— Ты был прав, я почувствовала себя полностью разрушенной. Это случилось так внезапно. И без прощания… Я ведь не знала…
— Разве ты не хотела уйти вместе с ним? — спросил Виктор. — Он ведь тебя звал…
Деирдре покачала головой.
— Я никогда не хотела уходить от тебя, — сказала она и наконец-то смогла посмотреть Виктору в глаза. — Я никогда не могла себе представить, как бы я жила с Джефом. Если… если ты меня больше не хочешь… Если ты меня прогонишь, тогда я вернусь к своим родителям на Ямайку.
Виктор посмотрел на ее покрасневшее от слез, но тем не менее прекрасное лицо. Все равно, что бы она ни натворила, он любил ее.
— За что я буду тебя прогонять? — спросил он тихо. — За то что ты любила своего… своего брата? За то, что ты поддерживала его? Ведь ничего другого не было, не так ли?
Деирдре наморщила лоб, и было видно, как под этим лбом работает мысль. Виктор не мог в это поверить, несмотря на то что она ему все рассказала… Но затем Деирдре увидела, что он улыбается.
231 
