24 
Джин мгновенно кинуло в жар, затем — в холод. Он больше не придет!
Диллон-старший ехал к ней почти целый день. Джин волновалась за его здоровье, но профессор развеял все ее сомнения, как только появился на пороге. Он выглядел вполне бодро.
Профессор привез ей много книг, и они продолжили занятия в больнице.
Девушка стала уже читать так, что легко понимала смысл любой книги.
Словно чудесным образом прозревший слепой, она заглатывала книгу за книгой: стихи, прозу, учебники…
— Ланс будет потрясен! — воскликнул старый профессор, прочитав очередную работу Джин.
Девушка нахмурилась. Ланс больше ни разу не навестил ее. И хотя она сама об этом просила, все равно чувствовала себя покинутой и злилась из-за этого на себя и на него.
— Ты уже знаешь, когда тебя выписывают? — спросил Дуэйн.
Джин кивнула.
— В пятницу.
— Ланс хотел сам поговорить с тобой, но, думаю, не будет ничего страшного, если тебе все скажу я, — осторожно начал старый профессор. — Мы бы хотели, чтобы ты пожила у нас до полного выздоровления.
— У вас дома? — не веря тому, что услышала, переспросила Джин.
Дуэйн Диллон подтвердил:
— Мы все будем рады тебе, включая Ланса.
В этом она сомневалась, но старый профессор почти разубедил ее, добавив:
— Это была его идея. Миссис Шерман уже готовит тебе комнату внизу с окнами в сад.
Ей оставалось только недоумевать, что заставило Ланса принять такое решение. Но долго мучиться любопытством ей не пришлось. Ланс сам появился в палате после обеда.
Джин дремала, когда он с букетом в руках подошел к кровати и приветливо ей улыбнулся.
На мгновение она смутилась, но затем в ней проснулись недоверие и злость. Однако ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она искоса взглянула на соседку по палате. Молли была любопытна и, конечно, постаралась бы не пропустить ни одного слова из их разговора. Джин испытала невероятное облегчение, когда вошла сестра, чтобы увести Молли на процедуру.
Ланс присел рядом с Джин.
— Ты хорошо выглядишь, и набрала в весе, — рассеянно произнес он. — До аварии ты была похожа на щепку.
Джин метнула на него яростный взгляд, но промолчала.
— Я хотел тебе кое-что сказать, — осторожно продолжал он. — По поводу твоей квартиры. Я разговаривал с Джимом, но…
— Но он выкинул меня на улицу, — закончила за него Джин.
— Вроде того. Он обещал оставить тебя там до Нового года, но потом, похоже, собирается отдать эту квартиру новой официантке.
Джин ничуть не удивилась. Хозяин всегда вел себя по отношению к ней порядочно, но его нельзя было назвать способным на сострадание.
— Что ты собираешься делать? — прервал ее размышления Ланс.
Она раздраженно взглянула на него. Неужели он считает, что она попросит его о милости?
— Собираюсь вернуться домой.
— В Англию?
— Да, там ведь живет сестра моего отца.
— Та самая, которой ты не хотела сообщать о несчастном случае? — протянул Ланс.
— Я просто не хотела ее беспокоить, — хриплым голосом произнесла Джин.
— Ну что ж… Давай я позвоню ей, чтобы она встретила тебя в аэропорту, — предложил Ланс.
— Я сама доберусь, — буркнула она.
— В кресле-качалке или на костылях?
— Возьму такси, — отрезала Джин.
— Это обойдется тебе в кругленькую сумму, — безжалостно возразил Ланс. — Кстати, Джим сказал, что ты можешь не беспокоиться насчет квартирной платы. Он вычтет это из твоего жалованья.
Джин с гневом посмотрела на него. Он знал, что ей негде жить, а денег нет даже на билет.
— Ладно, можешь не беспокоиться, я не собираюсь жить в твоем доме, — огрызнулась она.
— А кто тебя приглашал? — удивился Ланс.
— Твой отец. Он был здесь раньше.
— Черт… — едва слышно пробормотал он.
— Я остановлюсь где угодно, только не в твоем доме, — продолжала бушевать Джин.
— Кто кого теперь оскорбляет? — спросил Ланс. — Кстати, это дом моего отца, а не мой.
Он взглянул на ногу девушки в гипсе, и его голос стал резче:
— Если ты не собираешься принять приглашение отца, то каким образом намерена остаться в колледже?
Джин промолчала, потому что не знала, что сказать. Семья Диллонов была ее единственной надеждой, но как же она ненавидела сейчас этого мужчину!
— Я и не хотела там оставаться, — солгала она.
— Ну конечно! Да ты только об этом и думаешь, — грубо возразил он и, не дав возможности поспорить, бросил: — Я заберу тебя в пятницу.
24 
