64 
А ведь этот мавзолей построили во имя любви, напомнила себе Карина. Она понимала, что для нее он навсегда останется напоминанием о собственной утраченной любви. Любви недоступной в той же мере, в какой Мумтаз Махал оказалась недоступной Шах Джахану, который посвятил ей этот волшебный памятник.
Храм выглядел настолько красивым, что красота эта, казалось, проникала в самую глубину души, превращая зрителя в часть воплощенной в камне красоты и печали. Карина уже не могла больше выносить ни эту красоту, ни собственное горе. Она начала плакать по-настоящему.
— Карина!
Девушка неожиданно услышала собственное имя. Но она даже не пошевелилась и не оглянулась.
Он присел рядом и обнял ее за плечи.
— Не надо, Карина, не плачь так горько, — нежно попросил он.
— Ничего… ничего не могу поделать, — пролепетала, всхлипывая, совсем ослабевшая и потерявшая самообладание девушка. — Храм такой красивый… а он… он сам, наверное, был так несчастен… так же, как и я…
— Кто он? — не понял Гарлэнд.
Девушка, борясь со слезами, пробормотала:
— Он… он ведь ее очень любил и… и потерял…
Рыдания не дали договорить. Все отступило. Остались лишь собственное несчастье и мраморная печаль храма недостижимой любви.
— Пожалуйста, перестань плакать, Карина! Успокойся! Я не могу больше выносить твоих слез! Я сейчас и сам заплачу!
Слова эти прозвучали настолько неожиданно, что девушка изумленно взглянула на Гарлэнда, на секунду забыв о собственном горе. Слезы дрожали на длинных черных ресницах, а рот даже искривился от рыданий.
И здесь она наконец поняла, кто же сидит на траве рядом с ней, с кем она разговаривает.
— Малышка! Милая девочка! — нежно и пылко воскликнул Гарлэнд. — Как же я мог настолько бессердечно вести себя, когда так безмерно тебя люблю?
Карина решила, что спит и видит какой-то удивительный, невероятный сон. Разве он способен произносить такие слова? Да еще обращаясь к ней? Наверное, это действуют чары Тадж-Махала. Храм или загипнотизировал ее, или вообще унес в какой-то иной мир. А может быть, она уже умерла, но еще сама этого не знает?
— Люблю тебя, — повторил Гарлэнд. — Любовь просто совсем свела меня с ума. Разве ты не можешь понять, что каждую минуту, едва лишь покинув Англию, я только и думал о тебе, о том, что ты сейчас рядом с Джимом? Я совершенно измучился от видений: вот он целует тебя, такой веселый, забавный. И тут вдруг появляешься ты, словно воплощенная мечта. И сразу начинаешь петь ему хвалу: ах, он так добр, он все устроил и организовал, все получилось только благодаря ему! Ну, вот я и вышел из себя. Прости меня, Карина, ты такая храбрая девочка! Столько проехать, чтобы рассказать мне обо всем! Я с самого начала готов был тебя благодарить, но, как всегда, победил дурной характер. Из-за него всегда все идет кувырком.
— Ты… ты меня любишь?
— Конечно, люблю, — заявил он задиристо. — И если бы только знала, как давно! Стой самой первой встречи на балконе дома на Белгрэйв-сквер. Тогда я у всех спрашивал, кто ты такая, но так и не узнал. Но зато я знаю, что ты думаешь обо мне, — продолжал он с печальной, даже безнадежной улыбкой. — «Это последний человек на земле, за которого я согласилась бы выйти замуж». Вот так-то!
Он глубоко вздохнул.
— Все в порядке, Карина. Я вовсе не собираюсь волновать тебя или тревожить покой твоей души. Но просто ты сейчас сидела здесь такая, несчастная и одинокая… лила горькие слезы… Так что слова вырвались как-то сами собой.
— Ты любишь меня! — снова повторила Карина.
— Да, я люблю тебя, — просто подтвердил Гарлэнд. — Причем люблю настолько остро, что если ты сейчас же не прекратишь смотреть на меня вот так, то я за себя не отвечаю. Боюсь, что снова брошусь тебя целовать, как в тот раз…
— Но почему же ты так ни разу ничего не сказал мне? О любви? — недоумевала девушка.
— А что, это что-то могло изменить? — ответил он вопросом на вопрос. — Тебе-то все равно нравится Джим, так ведь?
Карина отчаянно замотала головой. Слезы все еще стояли в глазах, и сквозь их пелену образ Гарлэнда представлялся словно в сиянии радуги, заключавшей в себе и купол, и минареты Тадж-Махала.
— Нет, — наконец-то смогла выговорить она, — я твердо сказала ему, что не люблю. Он знает, что я люблю только тебя, тебя одного…
Гарлэнд замер, словно заколдованный этими простыми словами. Напрягся, словно тигр перед прыжком.
64 
