Особенно,... 
15 
— Сам главнокомандующий поручил его светлости заботиться о нас, — сообщила она помощнику капитана. — Попросите лорда Шелдона заглянуть ко мне, как только он поднимется на борт.
— Непременно, миледи, — ответил тот.
Он осведомился о прочих пожеланиях леди Осмунд в такой почтительной и вежливой манере, что ее светлость в конце концов снизошла и без возражений приняла предназначенные для семейства каюты.
Как только багаж был поднят на борт, Азалия, понимая, что от нее требуется, сняла жакет и капор и принялась распаковывать вещи.
Прежде всего она извлекла наряды генеральши и повесила их в гардероб, затем разложила на откидном столике черепаховый туалетный набор, украшенный золочеными вензелями.
После чего, вызвав стюарда и попросив его убрать пустые сундуки, стала распаковывать чемоданы кузин. Все это отняло у нее много времени.
Близнецы же вышли на палубу смотреть на отправление корабля, и вскоре стук двигателя заглушили свистки, звяканье гонгов и звуки оркестра, после чего судно медленно отчалило от пристани и поплыло по реке.
Азалия тоже была не прочь подняться на палубу, но сказала себе, что такой ее поступок, несомненно, вызовет у тетки раздражение и что уж лучше она поскорей развесит вечерние наряды сестер.
«Потом у меня еще появится время осмотреть корабль, — подумала она. — Интересно, что за книги в судовой библиотеке?»
В Батлесдон-Хаусе Азалия обшарила весь генеральский кабинет и обнаружила лишь одну-единственную тонкую книжицу, посвященную искусству Китая. Девушка положила ее в свой чемодан, надеясь, что ей удастся прочесть эту книжку во время плавания.
Из Индии в Англию Азалия плыла целых двадцать четыре дня. Но тогда горе поглотило ее целиком, и она ни о чем не могла думать, кроме смерти отца и предстоящей жизни в доме дяди, которого невероятно боялась.
Теперь же она не сомневалась, что все ее время уйдет на то, чтобы обслуживать семейство генеральши.
И все-таки Азалия радовалась, что возвращается к солнцу и теплу, снова плывет на Восток, который навсегда останется для нее настоящим домом, а чтобы как следует понять и оценить Гонконг, ей предстоит много узнать и прочесть.
Еще ей нужно будет заняться изучением иностранных языков.
С матерью она разговаривала по-русски, в детстве засыпала под русские колыбельные. Говорила и писала по-французски. Со слугами с самого раннего детства общалась на урду.
Ее отца нередко критиковали в полку за то, что он разговаривал с сипаями и кули на их языке.
— Пускай они учатся говорить по-английски, — говорили его сослуживцы, но Дерек Осмунд не обращал на их слова внимания.
Кроме того, что было совсем нетипично для англичанина, ему нравилось разговаривать на иностранных языках.
«Я должна выучить китайский», — сказала себе Азалия.
Правда, она не совсем понимала, как ей удастся осуществить свои намерения, к тому же не сомневалась, что тетка запретит ей это, если узнает.
Когда Азалия распаковала последний сундук, в каюту вернулась леди Осмунд с дочерями; они явно пребывали в хорошем расположении духа.
— Какой прелестный корабль, Азалия! — воскликнула Виолетта. — И на борту столько интересных молодых людей.
— Я бы не стала делать поспешных выводов, дочка, — с укором заявила генеральша. — Впрочем, среди пассажиров находится лорд Шелдон, и вы обе должны быть с ним особенно любезными.
Сестры захихикали, а Азалия поспешила отвернуться, чтобы тетка не заметила предательскую краску, залившую ее щеки.
Она не решалась задать себе вопрос, что ей делать, когда она снова встретится с лордом Шелдоном.
Как он смел в их первую встречу поцеловать ее? И как она могла оставаться в его объятиях, почему не сопротивлялась, не позвала на помощь?
Вероятно, он каким-то образом околдовал ее. «Быть может, это гипноз?» — предположила Азалия. И ей припомнилось то странное, сладкое и непостижимое чувство, которое пробудил в ней его поцелуй.
И теперь ей достаточно было лишь подумать об этом, как удивительное ощущение вновь наполняло ее тело и губы начинали гореть.
«Все это мне просто почудилось… у меня богатое воображение!» — строго сказала себе она.
Но испытанное ею чувство было таким сладостным, что, как ни убеждала теперь себя Азалия, как ни пыталась все отрицать, ей хотелось пережить его еще раз.
«Он высокомерный, спесивый, надменный и вообще ужасный!» — повторяла она себе.
15 
