45 
Мекки врубил «Полет валькирий», и зал потонул в ликующем грохоте труб и литавр.
Марго вспомнилась последняя улыбка Бада, прощальный взмах руки и его последний полет в небытие. Прощай, Бад!
Музыка опять сменилась, и Мекки-Нож подошел к ним.
— Я правильно понял? Вы — Марго? — спросил он, протягивая руку.
— Да.
Ее кисть утонула в его огромной шоколадной лапище.
— Потанцуйте со мной, — попросил Мекки и увел ее на площадку.
Сандра смотрела на них и думала о том, что Марго, что бы она ни говорила, вряд ли долго будет одна. Бад сумел избавить ее от тоски по Алеку, освободил от добровольного затворничества и дал вновь почувствовать вкус жизни.
Господи, как она прекрасна, подумала Сандра. Ей захотелось, чтобы все увидели это. Она тихонечко пробралась на «насест» и направила на них луч прожектора. Золотые волосы Марго вспыхнули в ярком снопе света. Ее рука на плече Мекки. Белое на черном. Мощный цветовой взрыв.
Сандра повела прожектор по лицам сидящих за столиками людей. В луче закачалась бритая голова Снуки. А где же Грег? Пятно света беспорядочно, отчаянно заметалось по залу.
— Ты не меня ищешь?
Грег стоял у подножия «насеста», и Сандра поймала себя на мысли, что впервые смотрит на него сверху вниз.
— Нет. — Она мотнула головой для пущей убедительности.
— Извини. Я просто хотел сказать, мне жаль, что твой парень погиб. Этого не должно было случиться.
Сандра молчала. Грег постоял, словно чего-то ожидая, потом развернулся и пошел к своему столику. Сандра видела, как он сказал что-то Снуки, видела, как они прощались с Мекки и Марго, видела, как они уходили. Скорее, хотелось ей крикнуть, скорее, ведь лягушка еще дергает лапкой и ненавидит, и презирает себя за это.
Смитти, в миру Джон-Ковентри Смит, сидел, утонув в кресле, и задумчиво покусывал дужку очков. Это свидетельствовало об активном мыслительном процессе. Сандра слишком хорошо изучила шефа, чтобы мешать ему в такую минуту. Она пошевелилась, стул скрипнул под ней.
— А?! — вышел из задумчивости Смитти. — Что? Мда… Вы не забыли, на чем специализируется наша газета?
— Не забыла.
— Тогда зачем нам втягиваться в политику? — Смитти впился в нее своими острыми серыми глазками, словно хотел сказать: «Убедите меня, ну же, ну!» — Нашим читателям политика вот где! — Он чиркнул ребром ладони по горлу — Они хотят развлечений и сплетен, брызг шампанского, а не крови. Мы даем им то, что они хотят, на том и держимся.
— Согласна. Мне нечего вам возразить.
Сандра потянулась за листками, лежавшими на столе перед Смитти, но он решительно прихлопнул их ладонью.
— Что вы собираетесь с этим делать?
— Отнесу в любую другую газету. С руками оторвут.
— Да уж, это точно.
Сандра почувствовала, что шеф колеблется.
— Вы же журналист, сэр. Сами понимаете, что это — бомба. Почище Уотергейта. Поставка оружия террористам по правительственным каналам, это же до какого цинизма надо дойти! Жирных котов из коридоров власти надо трясти почаще, а то они окончательно обнаглеют и забудут, зачем и для кого работают. — Глаза ее заблестели, голос окреп. — Это лишь один случай, но, я уверена, есть и другие. Стоит только потянуть за ниточку. А какое колоссальное удовольствие мы доставим нашим читателям! Никакие сплетни с этим не сравнятся.
Смитти изумленно смотрел на нее, словно видел впервые. Занятная девочка. И как это он раньше не замечал в ней сходства с отцом? Та же страсть, тот же напор, та же сила убеждения. Гены. Гены…
— Серия статей на эту тему сразу же расширит круг читателей. Мы сможем повысить тираж и привлечь выгодную рекламу. Выигрыш очевиден. — Сандра перевела дух. — Но для меня это не главное. Мы должны это сделать в память о Баде. И в память о моем отце.
Марч отбросил от себя газету, словно ядовитую змею, рванул ворот рубашки. Душно, как будто невидимые руки сжали горло. Свершилось то, чего он до смерти боялся, от чего не мог спать по ночам, а, заснув, просыпался в липком поту.
Тень Алека Финчли маячила перед глазами, страшная, угрожающая. Марчу так и не удалось убить его. Он и из могилы его достал!
Дрожащей рукой он плеснул в стакан виски и выпил, стуча зубами. Вот и на рубашку пролил, а она, между прочим, сто фунтов стоит. Синтия заказывала. Ненасытная Синтия, которая заглатывала все, что он давал ей, и просила, требовала еще.
Их союз был типичным мезальянсом. Она мнила себя аристократкой, он же был буржуа. Одному богу известно, почему Синтия остановила на нем свой выбор, видно, почуяла способность делать деньги. Ее первый муж принадлежал к высшему обществу, учился когда-то в Хэрроу с Рэдклифом, отсюда обширные связи и привычка к роскоши. Муженек был намного старше и ни в чем не отказывал Синтии, да вот незадача — прогорел на бирже и разорился подчистую.
45 
