98 
Кэт печально покачала головой.
– Вскоре на горьком опыте узнаешь, что чем больше твоя слава, тем меньше принадлежишь самой себе.
– В этом плане писателям повезло больше, чем звездам телеэкрана.
Кэт согласилась с ним, продолжая думать о своем.
– Нет, слава мне даже нравится. Я бы покривила душой, скажи я, что это не так. Но за все приходится платить.
– Скажи, а раньше с тобой случалось что-то подобное?
Она поведала ему примерно то же самое, что и Хансейкеру, о письмах, которые получала, снимаясь в «Коридорах».
– Я научилась видеть разницу между обычными письмами от поклонников, даже критическими, и теми, что были написаны явно не совсем здоровыми людьми. Иногда при их чтении мороз пробегал по коже, но обычно я не обращала на них внимания. По крайней мере, они не внушали мне страха в отличие от нынешних. Возможно, я веду себя глупо и преувеличиваю опасность, но…
– Кстати, в них ведь нет никакой конкретной угрозы, – мягко произнес Алекс.
– Имейся она, на нее было бы проще закрыть глаза. Эти же просто какие-то неприятные. Как можно сражаться с тем, чего не видишь. Но даже если опасность на первый взгляд и не видна, я все равно ее чувствую. Возможно, у меня просто разыгралось воображение. Но в последнее время, бывая на улице, я стала слишком часто оборачиваться через плечо. Мне кажется, что…
– Что за тобой кто-то следит?
– Да.
Алекс задумался над ее односложным ответом.
– Скажи, что, по-твоему, все это означает?
– А что по этому поводу думаешь ты? Вообще-то я пришла услышать твое мнение. В обмен на эту чертову яичницу.
– Я ел и хуже.
– Благодарю.
Алекс сложил домиком ладони и задумчиво поднес их к губам. Кэт молчала, давая ему возможность собраться с мыслями. Он не стал смеяться над ней за то, что она расстроена, хотя в некотором смысле она была бы не против. Она надеялась, что он скажет ей, что у нее нет повода для беспокойства, что она может выбросить эти загадочные послания в мусорную корзину.
– В общем, мне это представляется следующим образом, – начал Алекс. – Хотя, повторяю, это всего лишь предположение.
– Понимаю.
– Я излагаю худший из сценариев.
Кэт кивнула.
– Такому количеству совпадений место в Книге рекордов Гиннесса.
– Мне тоже так показалось.
– Взятые по отдельности, причины смерти всех троих довольно странны, однако в них нет ничего подозрительного. Вместе взятые, они наводят на размышления.
Кэт шумно вздохнула.
– Продолжай.
– Учитывая время и расстояния, тот, кто послал тебе эти вырезки, нашел их отнюдь не случайно.
– То есть он был в курсе каждого случая.
– И возможно также, непосредственно к ним причастен. Если, конечно, установлено, что здесь поработала чья-то рука, причем отнюдь не рука Господа Бога.
– Итак… с чем же мы все-таки имеем дело?
– Если это дело его рук, – в этом месте все еще имеется большое если, – мы имеем дело не с обычным серийным убийцей. Он не выбирает свои жертвы наобум. Жертв для него выбрала судьба. Тем не менее он приложил немало усилий к тому, чтобы выискать их, вынюхать, причем весьма изобретательными способами.
– Что же им движет?
– Все очень просто, Кэт.
– Донорское сердце, – убитым голосом прошептала она, чувствуя, как страх сдавливает ей грудь. Алекс озвучил то, что она больше всего опасалась услышать. Его гипотеза совпала с ее гипотезой вплоть до последней буквы.
– Все три жертвы получили сердце в тот же день, что и ты, – произнес Алекс. – Этот психопат знал донора и по какой-то причине не может примириться с тем, что его сердце все еще бьется. По всей видимости, ему неизвестно, кому из реципиентов было пересажено данное конкретное сердце, и он на всякий случай решил убрать всех. Одного за другим он убивает тех, кому в тот конкретный день была сделана операция по пересадке сердца, понимая, что рано или поздно убьет ту, что получила интересующее его сердце.
– Но зачем?
– Чтобы оно перестало биться.
– Нет, это мне понятно, но зачем ему это? Если он был близок к донору, то, возможно, сам дал согласие на трансплантацию. С какой стати ему менять первоначальное решение?
– Кто его знает. Возможно, проснувшись однажды утром, спустя месяцы, он вдруг подумал: «О боже, что я наделал». Семьи доноров порой принимают решения в спешке, когда плохо отдают себе отчет в собственных действиях. Возможно, на кого-то из них надавили. Эта мысль начала неотступно его преследовать. Он больше не в состоянии жить дальше, терзаясь чувством вины. Ты когда-нибудь читала Эдгара По? Его рассказ «Сердце-обличитель»?
98 
