55 
– А лучше надо за своим лесом присматривать, – проворчал Арис. – Развели нечисть.
Осинка хмыкнула и, поджав губки, осторожно тронула босой ножкой кучку пепла в траве.
– Оно само сюда приползло. Мы почуяли, что оно – плохое, хотели прогнать из леса – не смогли. Пришлось в дерево превратить.
– Хорошенькое дерево, – я поежилась, – на людей кидается.
– А люди сюда не ходят, – возразила красавица. Наморщила носик, словно вспоминала. – Ах, да, приходили. Один сначала, потом другой. Потом третий. Двое тут и остались, под корнями. А последний сбежал.
Она отбросила волосы за плечи, потянулась, словно ото сна и, повернувшись к нам, взмахнула длинными ресницами, явно кокетничая.
– А вы что здесь забыли?
Горыныч промолчал, предоставив объясняться мне.
– За живой водой пришли.
Как я и ожидала, Осинка засмеялась.
– Глууупые! Тут давно живой воды нет. Источник отравили. А люди все ходят и ходят… Глууупые!
– Это верно, – неожиданно согласился Арис. – Тогда может быть ты, умная, подскажешь, где эту воду найти?
– А вам зачем? – Осинка прищурилась. – Что, мертвяков поднимать будете?
– Нам живых вылечить надо.
– А… ну так это несложно, – она подобрала юбку, дернула за подол. Несколько листиков остались в ее пальцах. – Вот, возьмите. Из них отвар целебный любую хворь прогонит.
Листики опустились на ладонь Ариса, Осинка тоненько хихикнула. Крутнулась.
– Скажи-ка мне, змеиный брат, а нравятся тебе мои сережки?
– С кого сняла? – поинтересовался тот. Красавица обличительно уставилась на меня. Горыныч обернулся, бросил в мою сторону хмурый взгляд, не обещавший ничего хорошего.
– Да, да, и браслетик, – продолжила Осинка. – Она мне и имя свое назвала. Совсем-совсем глупая!
– Ладно, – прервал ее Арис. – Ты скажи, здесь на двоих хватит?
– Хватит, хватит, – уверила его дочь леса. – По одному листочку на кружку, больше человеку разом пить нельзя. Если сейчас напоите, к утру как раз и подействует.
– Спасибо, – поблагодарил Арис. – Что хочешь за помощь?
На этот вопрос у Осинки ответ был, по-видимому, готов заранее.
– Бусики хочу. Из камешков голубеньких, которые бирюзой зовутся. Березке вон полюбовничек ее подарил, так она хвастает на весь лес. А бусики-то мааааленькие, камушки меееленькие. Меньше горошины! Хвастать нечем! А мне бы крупненькие, да чтобы камушки все один к одному на ниточке – ровненькие, кругленькие.
– Будут тебе бусики, – пообещал Горыныч. – Как достану – передам.
– Уговорились, – мурлыкнула Осинка.
Она осталась у источника, а мы направились к озеру. Сделав несколько шагов, я запоздало вспомнила, что надо бы и мне поблагодарить дочь леса. Обернулась и сказала:
– Спасибо.
Осинка фыркнула и, вздохнув, пошла к нам.
– Погоди, змеиный брат. Дай-ка сюда листики.
Неужели отобрать решила?
Горыныч раскрыл ладонь, Осинка коснулась листочков пальцем, и в темноте я увидела, как меняются их очертания, и зелень становится светлее.
Арис усмехнулся.
– Отравить хотела?
– Да что ты, – дочь леса отступила назад, смущенно захлопала ресницами. – Пошутила я… Листочки эти, правда, помогут.
Листиков оказалось девять. Два я залила крутым кипятком в глиняных кружках, три спрятала в аптечку, два отложила Марфе отнести – в благодарность, а оставшиеся отдала Арису – на всякий случай. Минут через десять сняла блюдечки с кружек и, когда отвар немного остыл, отправилась будить Алинку.
Ее пришлось уговаривать, но подруга наконец-то сдалась, выпила терпко пахнущую жидкость и снова улеглась, накрывшись одеялом по уши. Леон проснулся быстро, молча сделал, что его просили, и тоже уснул.
Все еще сомневаясь в эффективности Осинкиных чудо-листиков, я решила сидеть до утра и наблюдать, как бы кому не стало плохо. Но очень скоро начала клевать носом и, устроившись на сложенных руках, едва не задремала прямо за столом.
– Иди спать. Я покараулю, – пообещал Горыныч.
Спорить и проявлять благородство в этот раз мне совершенно не хотелось.
Отвар из чудо-листьев помог. Алина больше не чихала, даже насморк прошел. И Леон на удивление стремительно пошел на поправку, к вечеру уверенно ходил и даже готов был пробежаться, но мы не позволили. И, чтобы не терять времени, решили назавтра же покинуть хутор.
55 
