Особенно,... 
48 
Доктор Сара с изумлением смотрит на мои ответы.
– Ну. Заметные улучшения!
– Вот видите? – немедленно отвечаю я. – Видите?
– Одри, а ты понимаешь, за счет чего тебе стало настолько лучше на этой неделе? – с улыбкой спрашивает она. – Просто в жизни все хорошо? Или есть что-то еще? Может, какие-то перемены?
– Не знаю. – Я с невинным видом пожимаю плечами. – Особенно вроде ничего не изменилось.
Это тоже вранье. Кое-что изменилось: я перестала принимать лекарства. Я достаю таблетки из блистера и складываю их в смятый конвертик. (Не выбрасываю в унитаз, чтобы химией воду не загрязнять.)
И знаете что? Я не замечаю никакой разницы. И это лишь подтверждает, что они мне не нужны.
Я никому не сказала. Ясное дело, потому что все психанули бы. Я собираюсь выждать примерно месяц, а потом скажу как ни в чем не бывало: «Вот видите?»
Иногда мне кажется, что все хотят, чтобы я не выздоравливала. Но я им покажу. Маме, папе, доктору Саре, всем.
– Говорю же я вам, – заявляю я доктору Саре, – что я готова. Поправилась.
Маму обуяло желание наводить порядок. Она носится по дому, все убирает и кричит: «Чьи это кроссовки? Что они здесь делают?» – и мы все прячемся в саду. То есть я, Фрэнк, Линус и Феликс. Сегодня все равно тепло, тут хорошо, мы сидим и любуемся цветочками.
Раздается шелест листвы, и из-за куста, за которым мы прятались, появляется папа.
– Привет, – говорит Фрэнк, – решил присоединиться к альянсу бунтарей?
– Фрэнк, кажется, твоя мать хочет тебя видеть, – объясняет папа.
Твоя мать. Расшифровка: Я к ее новейшему безумному плану отношения не имею, меня не вините.
– Зачем? – Его сердитый взгляд не обещает ничего хорошего. – Я занят.
– Чем занят? За кустом прячешься? – Я фыркаю от смеха.
– Ты вызывался помочь? – продолжает папа. – Готовить для праздника Эйвонли? Кажется, они начинают.
– Я не вызывался, – гневно отвечает Фрэнк. – Не вызывался. Меня вынудили. Это эксплуатация.
– Какой ты добрый, – подмечаю я, – всегда рад помочь товарищу.
– Я что-то не заметил, чтобы ты товарищам помогала, – дерзит в ответ брат.
– Я помогу, – говорю я, пожав плечами. – Что мне, трудно, что ли, несколько бутеров сделать?
– И что это за тема с «товарищем»? – не сдается Фрэнк. – Что за сексизм. Какая же ты, Одри.
– Это просто выражение такое.
– Сексистское.
– Кажется, пора идти, – перебивает нас папа. – А то мама встала на тропу войны.
– А я буду развлекать Линуса, – говорит брат, не пошевелившись. – Своего гостя. Вы что, хотите, чтобы я гостя бросил?
– Он мой гость, – возражаю я.
– Я первый начал с ним дружить, – злится Фрэнк.
– Да мне все равно пора идти, – дипломатично говорит Линус. – На тренировку по водному поло.
Линус уходит, а мама кричит:
– Крис! Фрэнк! Вы где? – ужасным голосом с подтекстом «вы мне потом за это заплатите», и мы все понимаем, что прятаться смысла уже нет. Фрэнк плетется в дом с видом приговоренного, а я принимаюсь дышать поглубже, потому что я как-то на взводе.
Ну, то есть все в порядке. Не паника, ничего, просто немного…
Нервно как-то. Не знаю почему. Наверное, просто в себя прихожу после того, как несколько месяцев пихала в себя эту химию. Да и когда я последний раз чувствовала себя нормально?
На кухне полно всякого народа. На одной старушке какой-то древний фиолетовый костюм и, очевидно, парик. Одна дама среднего возраста в сандалиях и с косичками. Пухлая парочка в толстовках с эмблемой церкви Святого Луки. И седой мужчина на инвалидном скутере.
Скутер вообще-то довольно крутой. Но он как-то всем мешает.
– Так! – Мама входит и хлопает в ладоши. – Всем добро пожаловать, спасибо, что пришли. Праздник начинается в три. Я купила много продуктов… – Она начинает выкладывать все из пакетов на кухонный стол: помидоры, огурцы, салат, хлеб, курицу, ветчину. – Сделаем бутерброды, рулеты… еще у кого-нибудь есть идеи?
– Сосиски в тесте? – говорит толстушка.
– Ага. – Мама кивает. – Купить или сделать?
– А-а… – Женщина сбита с толку. – Не знаю. Но людям они нравятся.
– Просто у нас нет сосисок в тесте. И сосисок. Так что…
– Жаль, – продолжает толстушка. – Людям они нравятся.
Ее муж кивает.
– Да.
– Все любят сосиски в тесте.
Мама несколько напрягается.
– Может, в следующий раз, – бодро говорит она. – Давайте дальше. Бутерброды с яйцом?
48 
