О Господи! Почему это из духовки валит дым?!
К семи я еще продолжала готовить.
Во всяком случае, я считала, что занимаюсь именно этим. Обе духовки раскалились докрасна. На плите булькали кастрюли. Деловито жужжал миксер. Я дважды обожгла правую руку, вытаскивая противни из духовки. На столе валялись восемь кулинарных книг, страницы одной были залиты растительным маслом, страницы другой – яичным желтком. Сама я совершенно упарилась, вспотела и то и дело совала обожженную руку под струю холодной воды.
Процесс продолжался четвертый час. И до сих пор мне не удалось приготовить ничего такого, что годилось бы в пищу. Я выбросила жалкую пародию на шоколадное суфле, две сковородки подгоревшего лука и кастрюлю замороженных абрикосов, от одного вида которых мне едва не стало дурно.
Не могу понять, что не так. У меня элементарно не было времени, чтобы разобраться. Никакого тебе пространства для анализа. После очередной катастрофы я выкидывала результат и принималась по-новой.
Гейгеры и не подозревали о моих мучениях. Они попивали шерри в гостиной в твердой уверенности, что все идет как надо. Триш полчаса назад пыталась прорваться в кухню, но я сумела ее не пустить.
Меньше чем через час они с Эдди усядутся за стол в предвкушении изысканного ужина. Расправят на коленях салфетки, нальют себе по стаканчику минеральной воды…
Мной овладело нечто вроде истерики. Я понимала, что не справлюсь. Но почему-то не могла остановиться. Продолжала надеяться на чудо. Все получится. Все сладится. Так или иначе…
Господи, подливка выкипает! Я распахнула духовку, схватила ложку и принялась помешивать подливку. Вид у нее был отвратительный – бурая жижа с уродливыми кусками мяса. Бросив ложку, я кинулась к буфету в поисках какой-нибудь добавки. Мука. Кукурузная мука. Да. В самый раз. Я вытрясла содержимое баночки на противень – поднялось облако белой пыли – и вытерла пот со лба. Ладно, что дальше?
Внезапно я вспомнила о белках, по-прежнему взбиваемых миксером. Взяла ближайшую кулинарную книгу, провела пальцем по странице. Мысль поменять десерт на торт со взбитыми сливками и фруктами пришла мне в голову после того, как я наткнулась на фразу: «Приготовить меренги очень просто».
Замечательно. Ну-ка, ну-ка. «Расположите твердые меренги кругом на пергаменте».
Я покосилась на кастрюлю. Твердые меренги? У меня-то сплошная лужа…
Все будет в порядке, уверила я себя. Иначе и быть не может. Я в точности следовала рецепту. Может, на деле они плотнее, чем на вид? Может, когда я начну переливать из кастрюли на поддон, меренги затвердеют по какому-нибудь диковинному кулинарному закону физики?
Я подняла кастрюлю и медленно вылила ее содержимое на поддон.
Не затвердело. Растеклось белым озером. С поддона закапало на пол – большими белыми кляксами.
Что-то подсказало мне, что торта со взбитыми сливками к восьми часам Гейгерам не видать.
Клякса упала мне на ногу, и я сдавленно вскрикнула. На глаза наворачивались слезы. Почему ничего не выходит? Я внимательно изучила рецепты. В душе вспыхнула ярость: я злилась на себя, на эти идиотские белки, на кулинарные книги, на кулинарию и на еду вообще… А больше всего – на тех, кто утверждает, что приготовить меренги очень просто.
– Нет! – завопила я. – Нет, не просто, черт возьми! – И швырнула книгу через кухню. Она врезалась в дверь.
– Какого дьявола?.. – возмутился мужской голос.
В следующее мгновение дверь распахнулась, и на пороге появился Натаниель: ноги словно древесные стволы, обтянутые джинсами, волосы сверкают в лучах заходящего солнца. За плечом у него болтался рюкзак; он выглядел так, словно собирался домой.
– Все хорошо?
– Отлично, – пробормотала я. – Все отлично. Большое спасибо. – И махнула рукой: мол, иди. Он не пошевелился.
– Я слышал, вы готовите что-то особенное, – проговорил он, оглядывая кухню.
– Да. Совершенно верно. И сейчас как раз… самая сложная… э… стадия. – Я бросила взгляд на плиту и не сдержала крик: – Черт! Подливка!
Не знаю, что произошло. Подливка выбралась из сковородки, растеклась по духовке и уже начала просачиваться наружу. Вид у нее был, как у той волшебной овсяной каши, которую варит чудесный горшок, не умеющий самостоятельно останавливаться.
– Выключите ее, ради всего святого! – воскликнул Натаниель. Он в два шага очутился возле меня, вытащил сковородку и поставил ее на плиту. – Что это за бурда?