Особенно,... 
140 
Их продвижение в прошлое застопорилось. Медленно, осторожно Ксавьер старался расшевелить ее мозг, передвигая временные рамки то в одну, то в другую сторону, заставляя тем самым поверить в то, что она находится на месте трагедии, но в окружении всегда готовых прийти на помощь доброжелателей.
Изабель вспомнила, с каким радостным нетерпением она всегда ждала летних каникул на Мальорке.
— Вы там встретились с Пасквой Барбой? — спросил Ксавьер.
Изабель кивнула, живо вспомнив, какое впечатление произвел тогда на нее этот человек.
Она вспомнила серьезный разговор между Пако и Мартином и пересказала его Ксавьеру, хотя ей, естественно, не хотелось выставлять отца в столь неприглядном виде.
— Ваш отец был расстроен поведением жены? — Изабель отвернулась, чтобы не встречаться глазами с Ксавьером. В невиновности отца она не сомневалась, поэтому ей была неприятна сама тень подозрения, которую кто-либо бросал в его адрес. — Вы не ответили.
— Он был в ярости.
На следующий день она рассказала Ксавьеру о своем пятом дне рождения, который праздновали в ресторане «Ритц». Она вспомнила все до мелочей: колоннаду, стулья с высокими спинками вокруг дубовых столов, голубые фарфоровые вазы с огромными растениями, даже мелодию, которую исполнял оркестр. Постепенно она настроилась на то, чтобы воскресить в памяти тот судьбоносный день. И снова ей пришлось признать, что гнев Мартина одинаково распространялся и на Барбу, и на Альтею.
Когда они приблизились к самой ночи убийства, Ксавьер предупредил Изабель, что поскольку именно здесь кроется ее душевная травма, она вряд ли сможет вспомнить события в их логической последовательности, а возможно, ей вообще не удастся воспроизвести всю картину полностью.
Ксавьер оказался прав. Каждый сеанс высвечивал новую сцену, которая не обнаруживала никакой связи с предыдущей. Альтея лежит на полу обнаженная, ее тело едва прикрыто полотенцем. Опрокинутая лампа, отбрасывающая на стену причудливую тень. Волосы Альтеи мокрые, перепутанные, пряди разметались по полу. Перевернутый столик. Мужской пиджак с золотыми пуговицами. Лицо Альтеи — ее профиль, глаза закрыты, губы чуть приоткрыты, кровь на правой щеке. Его лицо частично такое, каким Изабель его уже видела, — злобный взгляд, перекошенный в усмешке рот; но в его облике появились и новые детали — порез на щеке, золотое кольцо на левой руке, как раз на той, которую он протянул к Альтее.
Последний сеанс длился три часа. Ксавьер неотступно следовал за Изабель по бесконечно длинной ночи, до той самой минуты, когда маленькая Изабель спряталась в шкафу, затаившись от страха.
— Приходя в себя после тех синих ночных кошмаров, вы вспоминали детали? — спросил Ксавьер.
— Я делала наброски.
— Они сохранились?
— Так, кое-какие, — ответила Изабель нехотя. Она всегда стеснялась того, что занимается такой ерундой. Правда, теперь они пригодились. — У Миранды тоже что-то есть.
Ксавьер удовлетворенно кивнул: нельзя же выказывать свою радость по такому «пустяку».
Миранда тотчас выслала Изабель рисунки. Распечатав конверт, Изабель разложила наброски на полу в своей комнате в Кастель. Она долго бродила вокруг них, сторонясь белых листов, словно неведомого вируса. Наконец она не выдержала и бросилась вон из комнаты, почувствовав, что задыхается от страха и приступа клаустрофобии, как в ту ночь, когда спряталась в шкафу. Как тогда, так и теперь она не могла побороть страха перед убийцей.
Изабель вошла в кабинет Флоры и набрала номер Филиппа.
После той ночи в «Ритце» она уговорила его немедленно вернуться в Нью-Йорк и теперь звонила ему в офис, домой, даже в самолет, но Филиппа нигде не было. Она встревожилась не на шутку и стала бездумно бродить по дому. Когда же поняла, что не выдержит дольше этой муки, заставила себя вернуться к рисункам.
Много часов просидела она на полу среди кучи набросков, часть которых она сделала еще в семилетнем возрасте. Она бесконечно перекладывала их с места на место, сортировала, раскладывала то так, то этак и не заметила, как наступила ночь. Прикладывая нос к подбородку и левому глазу, она затем меняла глаза местами. Потом прибавляла рот и искала подходящие подбородок, шею, волосы и овал лица. К утру у нее получилось несколько портретов совершенно разных мужчин. В тот же день она показала рисунки Ксавьеру, сообщив, что пришла в полное отчаяние.
140 
