Особенно,... 
152 
— Когда мы спали, тебе вовсе не было страшно, — ответил Джулиан. — Напротив, тебе это нравилось.
— Ошибаешься! — В мозгу Изабель вспыхнуло воспоминание о той ночи отвратительной животной любви. — Я всегда чувствовала, что с тобой что-то не то. Не пойму отчего, но я всегда это знала. — Она понизила голос до шепота: — Я всегда знала правду, Джулиан.
— Я всегда считал тебя талантливым художником. Оказалось, ты не менее талантливая рассказчица, — отозвался он, глядя на нее как на душевнобольную. — Но если честно, твоя сказка начинает меня раздражать.
Его реплика не остановила Изабель. Слова хлынули из самого ее сердца. Этого разговора она ждала много лет.
— Грета говорила, что после возвращения из Европы в то лето тебя словно подменили. — Даже в кромешной тьме Изабель ощущала пламя его ненависти к себе. — С тех пор ты уже никогда не был собой, прежним. Полагаю, что именно таким образом убийство влияет на человека.
Джулиан тяжело дышал, ноздри его с шумом раздувались, как у рассвирепевшего быка.
— С Греты станется сказать такую чушь. С тех пор как ее сестра повесилась, она всегда видела во мне кровожадного убийцу. — Его голубые глаза потемнели, на лицо упала мрачная тень. — Я действительно находил твою мать привлекательной. Она не ответила мне взаимностью. Но это еще не значит, что убил ее я.
— Нет, ты. У меня есть доказательство.
— Интересно знать, какое?
— С чего бы начать? — Голос Изабель даже не дрогнул. — Одна из горничных развозила в ту ночь свечи по комнатам, потому что электричество отключили. Она видела, как ты выходил из номера моей матери. Ты накричал на нее, а затем набросился, чтобы отобрать фонарь. Завязалась борьба, и в руке у нее осталось твое кольцо. Это было твое обручальное кольцо, Джулиан, точную копию которого сейчас носит Грета. Представь себе!
— Да, я был там, ну и что? — На лбу Джулиана выступил пот. — Я остановился в отеле, как десятки других постояльцев. И зашел к ней в комнату, чтобы обсудить вопрос о своей галерее.
— Ты забываешь, что твоему нападению была свидетельница. — Изабель трясло от волнения и ярости. — И свидетельницей была я, Джулиан. Я была там, в той самой комнате. Я видела тебя.
Остолбенев, Джулиан вытаращил на нее глаза.
— Я видела тебя, — зловеще повторила Изабель.
— Нет, — прошептал он, недоверчиво качая головой. — Ты не посмеешь.
— Посмею, Джулиан. Я собираюсь добиться твоего ареста и привлечения к суду, на котором выступлю свидетелем. Я расскажу им все, что видела!
— Тебе никто не поверит.
— У меня есть кольцо с твоими инициалами, а горничная повторит свой рассказ. Более того, у меня есть свидетельство Греты о твоем необычном поведении, заявление Ксавьера и наброски, которые я передала в полицию.
Джулиан расхохотался. От его смеха Изабель бросило в дрожь.
— Психолог, служанка, которая видела неизвестно кого в темноте двадцать семь лет назад, и моя полоумная жена, которая настаивает на разводе, свидетелями являться не могут. Твой рассказ очень убедителен, Изабель, но кто ему поверит?
— Все поверят, потому что признание вины написано на твоем лице.
— А на твоем лице уже много лет написан страх. И что с того?
С этими словами Джулиан надвинулся на нее, схватил за руку и вывернул ее. Изабель ощутила его горячее зловонное дыхание. Главное теперь — сохранять спокойствие. Более того, ей удалось вывернуться. Джулиан тотчас снова бросился на нее, но она резко отступила и закричала. Впрочем, тут же поняв, что никто не придет ей на помощь, она не разбирая дороги бросилась вниз по лестнице. Джулиану удалось-таки схватить ее за руку. Изабель споткнулась, к тому же он наступил на длинный шлейф ее платья, и рухнула на холодный каменный пол.
Убийца матери склонился над ней и зажал ей рот рукой, но она все-таки успела крикнуть.
Нина отчетливо слышала крик. Замерев возле лестницы, она прислушалась. Второй раз крик раздался со стороны старой башни. Любопытство вынудило ее направиться туда; главное — держаться в тени и идти на цыпочках.
Нина выглянула из-за угла и поняла, что журналистское чутье ее не подвело: мужчина навалился на женщину сверху, она, по всей видимости, сопротивлялась. И вдруг женщина закричала — но не в порыве страсти, а от боли. Мужчина ударил ее по лицу. Нина тотчас отступила в тень.
— Ты не посмеешь сказать об этом, — выдохнул он.
152 
