Особенно,... 
47 
И как теперь сможет она убедить его, что только эти губы и только эти руки смогли заставить ее забыться? Что отдалась ему потому, что любит его, и любовь породила доверие?
Он не поверит в это, с горечью напомнила она себе. Не захочет. Он затеял эту небольшую любовную схватку, чтобы доказать свою правоту, подтвердить свои домыслы. Ничего больше. Он не давал обещаний. А как только все было закончено, ушел, даже не взглянув на нее.
– Папочка сердится на меня? – вернул ее к действительности вопрос Тары.
– Нет, почему он должен сердиться?
– Потому, что мне пришлось солгать ему насчет дяди Тони. Я не хотела, но дядя Тони сказал, я не должна говорить ни слова о том, что он был здесь, иначе он помешает мамочке приехать навестить меня. А папа все спрашивал и спрашивал меня.
– Послушай, малышка, – ласково посоветовала Фиби, – я думаю, будет замечательно, если ты выкинешь из головы дядю Тони. Он не имел права требовать от тебя говорить неправду. И папа сердится скорее на него, чем на тебя, поэтому не волнуйся больше об этом.
– Хорошо. – Тара вновь засияла. – Интересно, когда же приедет мама?
– Для меня – так слишком скоро, – созналась Кэрри. – Не могу взять в толк, почему мистер Доминик разрешил ей приехать сюда.
– Только ради Тары, – предположила Фиби. – Несмотря ни на что, Серена Вейн – ее мать.
Кэрри фыркнула.
– Дворовая кошка лучшая мать, чем эта мадам, – сурово заявила она. – Нет, она едет неспроста, с какой–то целью, помяните мои слова. Но нет худа без добра. Я знаю, что кто–то при этом потерпит фиаско.
Боюсь, что и я тоже, подумала Фиби, не отрывая взгляда от омытого дождем сада.
Когда ланч был завершен, Фиби уселась в гостиной и принялась шить наряды куколкам Тары. Какой–то слабый звук заставил ее посмотреть наверх.
Доминик стоял в дверях, наблюдая за ней.
– Вы хотели о чем–то со мной поговорить?
Отчужденная вежливость – основной принцип общения, напомнила она себе. Веди себя так, будто события прошлой ночи – просто плод воображения.
– Кое–что нам нужно обсудить. – Он сделал паузу. – Это касается прошлой ночи…
Фиби с такой силой сжала руки на коленях, что у нее заболели суставы пальцев.
– Нечего обсуждать. – Ее голос от волнения был немного хриплым. – Вы намеревались что–то доказать и добились успеха. У меня нулевая сила воли. А теперь не могли бы мы забыть весь этот неловкий эпизод?
– Это не так просто.
– Отчего же? Едва ли я подам на вас жалобу за сексуальную агрессию. Я также не намерена обмениваться девичьими секретами с мисс Вейн.
– Ну, вы меня успокоили! – В его голосе слышалось раздражение. – Ради Бога, Фиби, неужели вы не понимаете, насколько невыносима эта ситуация?
– Вы хотите, чтобы я пошла и собрала вещи?
Он прикусил губу.
– Нет, по крайней мере, пока – нет. Я считаю, нам следует оставить в силе наш нынешний договор. Если, разумеется, вы в состоянии…
– Хорошо. – Она растянула свои губы в улыбке. – Я… я останусь до Нового года, как обещала. И вы не должны волноваться. Мне не нужно больше доказывать, что я глупа.
– Фиби, ради Бога! – В его голосе звучало неприкрытое отчаяние.
– А еще я узнала, почему Тара солгала о Тони, – продолжила она, – он грозил, что сможет отменить визит ее мамы, если девочка выдаст его.
Доминик помрачнел.
– Но Тара не знала, что ее мама приезжает. До тех пор, пока я не сказал ей сегодня утром.
– Знала. Она говорила мне о том, что это возможно, довольно давно.
– Я должен был догадаться! Серена редко делает что–то, поддавшись внезапному порыву. – Он помолчал. – Кажется, я должен извиниться перед вами сразу за все.
– Нет, – быстро ответила она. – Все в порядке.
Внезапно парадная дверь открылась, в дом ворвалась струя холодного сырого воздуха, и долетел нетерпеливый зов Хейзл Синклер:
– Доминик? Дом, дорогой, где ты?
Доминик повернулся к двери, но гостья уже появилась в комнате.
– Я увидела твою машину. – Улыбаясь, она наступала на него, протягивая свои руки и вынуждая его расцеловать ее в обе щеки. – Ты не сообщил мне, что ты дома, скверный мальчишка! Я подумала, проезжая мимо, что мне следует завезти эти билеты на рождественское представление в следующую среду, – бойко тараторила она. – Рождественские гимны, сольные номера, рождественская пьеса, а в завершение – сладкие пирожки и пунш.
47 
