98 
Все, – кого и не звали, – в Италии…
- Все, – кого и не звали, – в Италии.
- Шлют домашним сердечный привет.
- Я осталась в моем зазеркалии,
- Где ни света, ни воздуха нет,
- Где за красными занавесками
- Все навек повернулось вверх дном…
- Так не буду я с леонардесками
- Переглядываться тайком,
- И дышать тишиною запретною
- Никогда мной не виданных мест,
- И мешаться с толпою несметною
- Крутолобых христовых невест.
26 сентября 1957
7 февраля 1958 Москва
16 апреля 1963 (окончено)
Этой ивы листы в девятнадцатом веке…
- Этой ивы листы в девятнадцатом веке
- увяли,
- Чтобы в строчке стиха серебриться
- свежее стократ.
- Одичалые розы пурпурным шиповником
- стали,
- А лицейские гимны все так же заздравно
- звучат.
- Полстолетья прошло… Щедро взыскана
- дивной судьбою,
- Я в беспамятстве дней забывала
- теченье годов,
- И туда не вернусь! Но возьму и за Лету
- с собою
- Очертанья живые моих царскосельских
- садов.
5 октября 1957
Москва
Немудрено, что похоронным звоном…
- Немудрено, что похоронным звоном
- Звучит порой мой непокорный стих
- И что грущу. Уже за Флегетоном
- Три четверти читателей моих.
- А вы, друзья! Осталось вас не много, —
- Мне оттого вы с каждым днем милей…
- Какой короткой сделалась дорога,
- Которая казалась всех длинней.
3 марта
Болшево [52].
Комната № 7
Приморский сонет
- Здесь все меня переживет,
- Все, даже ветхие скворешни
- И этот воздух, воздух вешний,
- Морской свершивший перелет.
- И голос вечности зовет
- С неодолимостью нездешней,
- И над цветущею черешней
- Сиянье легкий месяц льет.
- И кажется такой нетрудной,
- Белея в чаще изумрудной,
- Дорога не скажу куда…
- Там средь стволов еще светлее,
- И все похоже на аллею
- У царскосельского пруда.
16 – 17 июня 1958
Комарово
При музыке
Не теряйте отчаянья.
Н. Пунин
- Опять проходит полонез Шопена…
- О Боже мой! – как много вееров
- И глаз потупленных, и нежных ртов…
- Но как близка, как шелестит измена.
- Тень музыки мелькнула по стене,
- Но прозелени лунной не задела.
- О, сколько раз вот здесь я холодела
- И кто-то страшный мне кивал в окне.
- ….
- И как ужасен взор безносых статуй,
- Но уходи и за меня не ратуй
- И не молись так горько обо мне
- …
- И голос из тринадцатого года
- Опять кричит: «Я здесь, я снова твой!..
- Мне ни к чему ни слава, ни свобода,
- Я слишком знаю», – но молчит природа
- И сыростью пахнуло гробовой.
20 июля 1958
Комарово
Словно дальнему голосу внемлю…
Михаилу Зощенко
- Словно дальнему голосу внемлю,
- А вокруг ничего, никого.
- В эту черную добрую землю
- Вы положите тело его.
- Ни гранит, ни плакучая ива
- Прах легчайший не осенят,
- Только ветры морские с залива,
- Чтоб оплакать его, прилетят…
Июль 1958
Комарово
Герб рода Ахматовых.
Имя. (А.А.А.)
По существу это же страшный крик.
Младенческий, прискорбный и смертельный.
И. Бродский
- Татарское, дремучее
- Пришло из никуда,
- К любой беде липучее,
- Само оно – беда.
Лето 1958
Комарово
Моего предка хана Ахмата убил ночью в его шатре подкупленный русский убийца, и этим, как повествует Карамзин, кончилось на Руси монгольское иго. В этот день, как в память о счастливом событии, из Сретенского монастыря в Москве шел крестный ход. Этот Ахмат, как известно, был чингизидом.
Одна из княжон Ахматовых – Прасковья Егоровна – в XVIII веке вышла замуж за богатого и знатного симбирского помещика Мотовилова. Егор Мотовилов был моим прадедом. Его дочь Анна Егоровна – моя бабушка. Она умерла, когда моей маме было 9 лет, и в честь ее меня назвали Анной. Из ее фероньерки сделали несколько перстней с бриллиантами и одно с изумрудом, а ее наперсток я не могла надеть, хотя у меня были тонкие пальцы.
Анна Ахматова.
Из «Записных книжек»
98 
