51 
Ничто не могло остановить Жанну; новый король занял французский трон; наступил самый подходящий момент.
Она была убеждена в истинности реформистской веры и хотела, чтобы вся Франция — и Испания — знали о том, что Жанна Наваррская будет поддерживать ее всеми своими силами.
Возможно, это послужит тестом на искренность для французского двора, заявлявшего о своей веротерпимости. Она чувствовала, что ее публичное признание поможет установить, действительно ли католики де Гизы утратили свое могущество.
Перед отъездом в Нерак, где она собиралась оставаться под защитой армии в ожидании новостей от мужа, Жанна нанесла официальный визит в собор Пау, где присутствовала на церемонии реформистского Святого Причастия.
Жанна Наваррская уже обрела признание в качестве одного из лидеров гугенотов, она стояла рядом с братьями Колиньи, мужем Антуаном, королем Наварры, и его братом Луи де Бурбоном, принцем Конде.
Это обрадовало всех гугенотов Франции. Теперь они считали Жанну непоколебимым защитником реформизма, однако настороженно относились к Антуану. Партия гугенотов не испытывала недостатка в таких сильных лидерах, как Жанна, Конде и Колиньи; гугенотам казалось, что на политическом небосводе забрезжили лучи новой свободы. Они утратили скромность, стали самоуверенными. Ходили слухи о расправах над католиками. Похоже, колесо истории медленно поворачивалось.
О королеве-матери также говорили многое. Люди шептали, что она постепенно обращается в протестантскую веру и хочет воспитывать в ней своих детей.
Но что произошло с де Гизами? Могла ли смерть юного болезненного короля и замена его другим, еще более незрелым и почти столь же хилым, повлечь за собой угасание их могущества?
Жанна стала получать в Нераке письма; улыбка тронула ее губы, когда она узнала почерк их автора. Жанна никогда не верила в искренность Катрин. Она видела, как невозмутимо улыбалась эта женщина. Диане де Пуатье, помнила кроткое выражение лица, казалось, говорившего: «Вытирай о меня ноги. Унижай меня. Мне это нравится». Потом Жанна вспомнила о письме, которое Катрин послала Диане, когда король Генрих, муж Катрин и любовник Дианы, лежал на смертном одре: «Верните все его подарки. Ничего не утаивайте. Я помню каждую вещь». За этой бесстрастной маской пряталось все коварство мира. Именно потому, что Катрин удавалось так искусно скрывать его, о нем следовало постоянно помнить.
Как жил Антуан при дворе? Какие оплошности допустил? Мог ли он — легкомысленный, недальновидный, слабый — противостоять коварной королеве-матери?
Ее письма были нежными, ласковыми. Катрин называла Жанну «дорогой сестрой». Жанна должна приехать ко двору, Катрин очень хочет видеть ее.
Приезжайте, моя дорогая сестра, вместе с малышами, которых я считаю моими детьми. Я хочу обсудить с вами один план. Он касается вашей дочери Катрин, моей маленькой тезки. Не забывайте о том, что я — ее крестная мать. Я бы хотела выдать ее замуж за моего маленького Генриха. Такой брак, дорогая сестра, сделает наш союз нерасторжимым. Вам не найти более любящей и искренней свояченицы, чем я.
И это писала хитрейшая женщина мира! Что это значит? Что может значить?
В Нераке воцарилась величайшая растерянность.
У юного короля Карла появился новый друг. Этот человек часто приходил во дворец после смерти Франциска; теперь он получил здесь личные покои.
Я бы хотел быть таким, как он, думал Карл.
Находиться возле Гаспара де Колиньи, адмирала Франции, было удовольствием; в обществе этого человека Карл не испытывал робости и смущения. Это даже казалось странным, потому что адмирал был гораздо более выдающейся личностью, чем любой воспитатель короля.
Они гуляли вдвоем по парку возле дворца, ездили вместе верхом. Король и адмирал — самые близкие друзья, говорили люди.
Карл поделился с адмиралом своим величайшим страхом — страхом перед ужасными пытками и смертью.
— Не стоит бояться смерти, Ваше Величество, — сказал адмирал, — потому что после нее начинается вечная жизнь, полная радости — конечно, если человек был добрым и честным на этом свете.
— Но, адмирал, если человек грешил…
Адмирал улыбнулся.
— У девятилетнего мальчика не могут быть серьезные грехи. Думаю, получить прощение не составит труда.
— Я просил святых заступиться за меня перед Господом.
— Среди нас есть люди, обращающиеся непосредственно к Богу.
51 
