— Не вижу причины, почему бы вам, Карл, не иметь двух жен. Разве вы не защитник веры?
— Иногда я выступаю в роли защитника неверующих, — ответил Карл беспечно.
Он думал о Барбаре, которая, после того как он отказался признать своим ребенка Джона Черчилля, повысила свои требования в интересах тех детей, кого он признал своими. Она хотела, чтобы ее Генри, которому было девять лет, без промедления был возведен в звание пэра. Она полагала, что ему следует дать титул графа Юстонского; в таком случае он будет достоин того, чтобы жениться на дочери милорда Арлингтона, очаровательной маленькой наследнице большого состояния. Карл ей напомнил, что ее старший сын уже стал графом Саутгемптонским, а более юный Джордж стал лордом Джорджем Фитцроем.
— Я никогда не была матерью, которая любит одного из своих детей, — ответила Барбара, как добропорядочная мать. — А что с дорогими бедняжками Анной и Шарлоттой? Я должна просить вас позволить им иметь гербы.
Карла осаждали со всех сторон.
Луиза была не так деликатна в своих требования, как Барбара. Но Карл знал, что и она будет не менее настойчива. И это соответствовало действительности. Луиза вынашивала гораздо более дерзкие планы, чем те, которые когда-нибудь возникали у Барбары. Королеве нездоровилось — и небольшие косящие глазки Луизы насторожились.
Ей было нелегко скрыть свое удовлетворение по поводу все ухудшающегося здоровья королевы. Если бы королева умерла, Луиза тотчас бы добилась, выйдя замуж за короля, того, чтобы ее малыш Карл стал законным сыном. Маленькая девушка из Бретани, которой неимоверно трудно было получить место при французском королевском дворе, стала бы королевой Англии.
Карл в разговорах с Луизой подчеркивал, что он не может воздать ей почести, равные почестям Барбары, так как она все еще является подданной короля Франции, что не дает ей права на английские титулы. В связи с этим Луиза поторопилась обратиться к Людовику. Она должна стать подданной короля Англии, так как Англия стала теперь ее домом. Людовик какое-то время колебался. Он раздумывал, не станет ли удовлетворение ее просьбы отказом от права использовать ее как свою шпионку. Луиза заверила его через посла, что, какое бы подданство она ни взяла, она всегда сохранит преданность своей родине.
У Луизы были далеко идущие планы. Она полагала, что знает, как управлять королем. Она ему доказала, что в состоянии родить сыновей. Она обладала всеми привлекательными качествами, которые должны быть у королевы. А королева была больна. Как только Людовик согласится на то, чтобы она сменила гражданство, она станет обладательницей благородных титулов, а знатные титулы приносят богатство. Но она будет постоянно иметь в виду свою главную цель — разделить трон с Карлом…
Одной из досадных мелочей, раздражавших ее, было присутствие при дворе продавщицы апельсинов.
Она подозревала, что король часто ускользал из ее общества, чтобы провести время в обществе Нелл Гвин. Он обычно заявлял, что чувствует себя усталым, и удалялся в свои апартаменты, но она знала, что он незаметно выходил из дворца и перелезал через стену сада при дворе на Пел Мел.
Луиза знала, что за глаза ее часто называли косоглазой красоткой из-за легкого косоглазия в одном глазу и плакучей ивой из-за того, что, когда она собиралась о чем-нибудь попросить, она делалась печальной-печальной и в глазах ее стояли слезы. Оба этих прозвища были даны ей бойкой комедианткой, которая не делала секрета из того, что считала себя соперницей Луизы. Для Нелл косоглазая красотка ничем не отличалась от Молл Дэвис, Молл Найт или любой другой девки — их всех надо было перехитрить ради драгоценного внимания короля.
Она, бывало, выкрикивала Луизе, когда их кареты, встретившись, проезжали мимо:» Рада сообщить вам, что его величество чувствует себя хорошо. Никогда еще он не бывал в лучшей форме, чем вчера вечером «.
Луиза делала вид, что ничего не слышит.
Тем не менее у Нелл были причины для волнений. Дети Барбары щеголяли своими титулами; поговаривали, что король ждет лишь принятия Луизой гражданства, чтобы пожаловать ей титул герцогини, а вот Нелл по-прежнему оставалась просто мадам Гвин и двух ее малышей звали попросту — Карл и Иаков Боклерки.
Когда король навещал ее, она с возмущением спрашивала его, почему к другим он так благоволит, в то время как два самых красивых мальчика в королевстве обойдены его вниманием?