Особенно,... 
81 
Адмирал Чичагов сказал на свиданье с женой: «Ils m'ont battus[42]».
Во время террора, когда кто-нибудь умирал, дома его считали счастливцем, а об умерших раньше матери, вдовы и дети говорили: «Слава Богу, что его нет».
Посадить кого-нибудь было легче легкого, но это не значило, что вы сами не сядете через 6 недель.
ЛОНДОНЦАМ
И сделалась война на небе.
Апокалипсис
- Двадцать четвертую драму Шекспира
- Пишет время бесстрастной рукой.
- Сами участники грозного пира,
- Лучше мы Гамлета, Цезаря, Лира
- Будем читать над свинцовой рекой;
- Лучше сегодня голубку Джульетту
- С пеньем и факелом в гроб провожать,
- Лучше заглядывать в окна к Макбету,
- Вместе с наемным убийцей дрожать, —
- Только не эту, не эту, не эту,
- Эту уже мы не в силах читать!
* * *
- Один идет прямым путем,
- Другой идет по кругу
- И ждет возврата в отчий дом,
- Ждет прежнюю подругу.
- А я иду – за мной беда,
- Не прямо и не косо,
- А в никуда и в никогда,
- Как поезда с откоса.
* * *
- Уж я ль не знала бессонницы
- Все пропасти и тропы,
- Но эта – как топот конницы
- Под вой одичалой трубы.
- Вхожу в дома опустелые,
- В недавний чей-то уют.
- Всё тихо, лишь тени белые
- В чужих зеркалах плывут.
- И что там в тумане – Дания,
- Нормандия, или тут
- Сама я бывала ранее,
- И это – переиздание
- Навек забытых минут?
* * *
- Прокаженный молился[43]…
- То, что я делаю, способен делать каждый.
- Я не тонул во льдах, не изнывал от жажды
- И с горстью храбрецов не брал финляндский дот,
- И в бурю не спасал какой-то пароход.
- Ложиться спать, вставать, съедать обед убогий
- И даже посидеть на камне у дороги,
- И даже, повстречав падучую звезду
- Иль серых облаков знакомую гряду,
- Им улыбнуться вдруг, поди куда как трудно.
- Тем более дивлюсь своей судьбине чудной
- И, привыкая к ней, привыкнуть не могу,
- Как к неотступному и зоркому врагу…
- Затем, что из двухсот советских миллионов,
- Живущих в благости отеческих законов,
- Найдется ль кто-нибудь, кто свой горчайший час
- На мой бы променял – я спрашиваю вас?
- А не откинул бы с улыбкою сердитой
- Мое прозвание как корень ядовитый.
- О Господи! воззри на легкий подвиг мой
- И с миром отпусти свершившего домой.
* * *
- Совсем не тот таинственный художник,
- Избороздивший Гофмановы сны, —
- Из той далекой и чужой весны
- Мне чудится смиренный подорожник.
- Он всюду рос, им город зеленел,
- Он украшал широкие ступени,
- И с факелом свободных песнопений
- Психея возвращалась в мой придел.
- А в глубине четвертого двора
- Под деревом плясала детвора
- В восторге от шарманки одноногой,
- И била жизнь во все колокола…
- А бешеная кровь меня к тебе вела
- Сужденной всем, единственной дорогой.
ЛЕНИНГРАД В МАРТЕ 1941 ГОДА
- Cadran solaire[44] на Меншиковом доме.
- Подняв волну, проходит пароход.
- О, есть ли что на свете мне знакомей,
- Чем шпилей блеск и отблеск этих вод!
- Как щелочка, чернеет переулок.
- Садятся воробьи на провода.
- У наизусть затверженных прогулок
- Соленый привкус – тоже не беда.
ПТИЦЫ СМЕРТИ В ЗЕНИТЕ СТОЯТ
Анна Ахматова. Рисунок Тышлера. 1943 г. Ташнент
Отечественная война 1941 года застала меня в Ленинграде.
В блокаде (до 28 сент<ября> 1941) Первый день войны. Первый налет. Щели в саду – Вовка у меня на руках. Литейный вечером. Праздничная толпа. Продают цветы (белые). По улице тянется бесконечная процессия: грузовики и легк<овые> машины. Шоферы без шапок, одеты по-летнему, рядом с каждым – плачущая женщина. Это ленинградский транспорт идет обслуживать финский фронт. Увоз писательских детей. Сбор в… переулке у союза. Страшные глаза неплачущих матерей.
42
«Они меня били». – франц.
43
Это сатирическое, по сути, стихотворение написано как бы от лица Льва Гумилева и таких, как он, «прокаженных» – советских, сталинских политкаторжан (примеч. составителя).
44
Солнечные часы (фр.).
81 
