39 
— Да, мы живем неподалеку. — Хорошо знаете тот дом?
— Знаю.
— Все эти разговоры о привидениях и прочей чертовщине выеденного яйца не стоят.
Склонив голову набок, Яго пожал плечами.
— Желаю удачи. Всего хорошего.
Мы вышли на улицу и направились к кузнице.
— Можете представить себе их в Лэндовере? — спросила я.
— Я отказываюсь даже думать об этом.
— Вы, пожалуй, напугали мисс Гвенни.
— Надеюсь.
— Думаете, это как-то повлияет на решение мистера Аркрайта?
— Не знаю. Достаточно ему будет взглянуть на дом, чтобы захотеть купить его. У него есть то, что он называет «деньжатами», есть опытный поверенный, и он постарается заключить выгодную сделку. В этом я не сомневаюсь.
— Я возлагаю некоторые надежды на Гвенни: вы по-настоящему напугали ее привидениями.
— Мне тоже так показалось.
Мы расхохотались и остальную дорогу до кузницы пробежали бегом.
Я договорилась встретиться с Яго на следующий день после полудня. Он казался очень возбужденным. Я догадалась, что у него зародился один из его безумных планов, и ему хочется обсудить его со мной. Я не ошиблась.
— Зайдем к нам, — попросил он. — У меня появилась идея.
— Какая?
— Объясню на месте. Идем скорее.
Мы оставили лошадей в конюшне и прошли к дому. Он провел меня через боковую дверь. Мы очутились в одном из многочисленных коридоров, потом поднялись по каменной винтовой лестнице. Вместо перил там была протянута толстая веревка.
— Где мы сейчас? — спросила я.
— Этой частью дома мало пользуются. Лестница ведет прямо на чердак.
— Вы хотите сказать в помещение для слуг?
— Нет. Здесь находятся чуланы, куда убирают все ненужные вещи. Мне пришло в голову, что в этих чуланах может храниться и что-нибудь ценное… что помогло бы нам изменить положение семьи. Может быть, картина старого мастера… Или фамильные драгоценности… Или еще что-нибудь, спрятанное здесь при таинственных обстоятельствах, например, во время гражданской войны…
— Ведь вы были на стороне парламента, — напомнила ему я, — и вам удалось все спасти, примкнув затем к противной стороне.
— Только тогда, когда та стала побеждать.
— Ну, в этом особого благородства не было, так что оснований для самодовольства у вас нет.
— Благородства не было… но была мудрость.
— Я не знала, что вы циник.
— В этом жестоком мире приходится быть таким. Благородно мы тогда поступили или нет, но мы спасли Лэндовер Холл. Я многое сделал бы, чтобы спасти его и теперь. В нашей семье этому во все века придавали основное значение. Но не будем сейчас об этом говорить. Я хочу показать вам то, зачем привел вас сюда.
— Вы в самом деле что-то нашли?
— Я не нашел никаких шедевров… или бесценных украшений… или других художественных произведений. Но пути Господни неисповедимы, и я думаю, что он ответил на мои молитвы.
— Как интересно! Однако вы не менее таинственны, чем сам Бог. Я просто сгораю от любопытства!
— Бог, — благочестиво продолжал он, — помогает тем, кто сам себе помогает. Поэтому идем дальше.
Чердак был длинный и узкий. В одном его конце крыша почти соприкасалась с полом, в другом было прорублено маленькое оконце, через которое просачивался слабый свет.
— Здесь как-то жутко, — сказала я.
— Знаю. Наводит на мысли о привидениях. Милые привидения, надеюсь, они нас не подведут. Наши предки восстанут из гробов, когда узнают, что Лэндовер рискует оказаться в чужих руках.
— Я хочу, наконец, увидеть вашу находку.
— Подойдите-ка сюда.
Он открыл один из сундуков. Я ахнула. Он был полон одежды.
— Вот!
Он вытащил оттуда длинную мантилью зеленого бархата, отороченную мехом. Я схватила ее.
— Какая красивая! — воскликнула я.
— Подождите, — продолжал он, — вы еще ничего не видели. А об этом что скажете?
И он показал мне платье из такого же бархата с широкими рукавами с разрезами. Местами оно сильно полиняло, но кружевной воротник в свое время был, должно быть, великолепен. Юбка впереди расходилась, под ней была еще одна, парчевая, с изящной вышивкой. Некоторые швы распоролись. Платье издавало легкий запах плесени. Этот наряд или очень похожий я видела на одном из портретов в длинной галерее Трессидор Холла. Я предположила, что, как и портрет, он относится к середине семнадцатого столетия. Трудно было себе представить, что он так долго находился в сундуке.
— А на это посмотрите! — вскричал Яго.
39 
